Магистраль Вечности - Клиффорд Саймак

До этого момента Лэнсинг не осознавал, что может не найти Мэри. Он попытался представить себе, каково это – никогда больше не видеть ее, прожить целую жизнь без Мэри. И каково придется ей? Лэнсинг поежился, придвинулся поближе к огню, но и костер не дал желанного тепла. Он старался уснуть, но сон не шел.

На рассвете Лэнсинг приступил к поискам. Стиснув зубы, чтобы не поддаться страху, он все же осмотрел двери. Ни одну из них больше не открывали. Лэнсинг нашел и проход, что вел к машинам, и спустился к ним по лестнице. Он долго стоял там, слушая пение. Вернувшись на поверхность, принялся обыскивать улицы – наудачу, без энтузиазма, понимая, что напрасно теряет время. Но он не прекращал поиски: надо что-то делать, чтобы отвлечь и занять себя.

Так он провел четыре дня, не обнаружив ничего и никого. Тогда Лэнсинг написал Мэри записку, оставил ее, придавив кружкой, на месте их прежнего лагеря и отправился к кубу и к первой гостинице.

Сколько же времени прошло с тех пор, как он оказался в этом мире, гадал Лэнсинг. Он пробовал считать дни, но память уже подводила его, и он всякий раз сбивался со счета. Месяц, прикинул он. Неужели всего месяц? А казалось, чуть ли не половина жизни.

Лэнсинг старался обнаружить знакомые ориентиры вдоль дороги. Здесь была наша стоянка, говорил он себе, а здесь Мэри увидела лица в небе. А вот там Юргенс нашел родник. Вот дерево, которое я пилил. Но Лэнсинг не был уверен, что все именно так и было. Все ушло в прошлое – на целый бесконечный месяц.

Наконец Лэнсинг вышел на холм, с вершины которого был виден куб. Здесь ничего не изменилось. Куб, все такой же сверкающий и классически красивый, изумил его. Не то чтобы Лэнсинг не рассчитывал его увидеть, но не слишком бы удивился, если бы тот исчез. Мир за последние дни обрел призрачность, и Лэнсинг шел сквозь него, как сквозь пустоту.

Он спустился по дороге, извивавшейся серпантином по крутому склону холма, в долину. За последним поворотом дороги Лэнсинг обнаружил, что у куба кто-то есть. Вот, пожалуйста, – знакомая четверка сидела на расчищенном им и Мэри камне на краю песчаного круга. Четверо игроков расположились кружком, занятые бесконечной картежной баталией.

Они не обратили никакого внимания на Лэнсинга, и он долго стоял рядом, наблюдая за игрой. Наконец Лэнсинг сказал:

– Я должен поблагодарить вас, джентльмены, за брошенную мне веревку.

При звуке его голоса все четверо обернулись. На Лэнсинга смотрели фарфорово-белые лица с круглыми безбровыми глазными впадинами, черными агатовыми бусинами вместо глаз, двумя прорезями вместо ноздрей и одной на месте рта. Игроки молча и равнодушно таращились на Лэнсинга, хотя ему и померещилось, что он уловил недовольство и укор на их белых гладких лицах, похожих на круглые дверные ручки с нарисованными на них рожицами.

Потом один из игроков сказал:

– Пожалуйста, отойдите. Вы загораживаете нам свет.

Лэнсинг отступил на шаг, остановился и снова отступил, пока не оказался на дороге. Четверо картежников опять были поглощены игрой.

Значит, Мэри нет в городе, подумал Лэнсинг, иначе она бы увидела костер и пришла к нему. Больше искать негде.

Уже наступила ночь, когда он добрался до гостиницы. В окнах не было света, над трубой не вился дымок. Где-то в лесу раздался одинокий крик совы.

Лэнсинг подошел к двери и подергал ручку. Она не поддалась; все заперто. Лэнсинг постучал в дверь и прислушался, не раздастся ли в доме звук шагов. Ничего не услышав, он стал молотить в дверь кулаками. Неожиданно дверь отворилась, и Лэнсинг, размахнувшийся для очередного удара, влетел внутрь. На пороге стоял хозяин гостиницы, держа в руке огарок свечи. Он поднял свечу так, чтобы свет упал на лицо Лэнсинга.

– Это вы, – произнес хозяин угрожающе. – Что вам нужно?

– Я ищу женщину, Мэри. Вы помните ее?

– Ее здесь нет.

– Но она приходила? Приходила и ушла?

– Я не видел ее с того времени, как вы ушли.

Лэнсинг отстранил хозяина, прошел к стоящему у погасшего очага столу и рухнул в кресло. Силы покинули его. Он вдруг почувствовал себя слабым и бесполезным. Это конец. Больше идти некуда.

Хозяин закрыл дверь и тоже подошел к столу, поставив свечу.

– Вы не можете здесь оставаться. Я уезжаю. Гостиница закрыта на зиму.

– Хорошие манеры изменили вам, и вы пренебрегаете гостеприимством. Я остаюсь здесь на ночь, и вы уж, пожалуйста, найдите для меня какую-нибудь еду.

– Постели для вас не найдется. Все убрано. Если желаете, можете спать на полу.

– С удовольствием. А как насчет еды?

– У меня есть котелок супа. Могу налить вам тарелку. Есть также остатки бараньей ноги. Думаю, что смогу найти краюшку хлеба.

– Замечательно!

– Но утром вам придется уйти.

– Да, конечно, – ответил Лэнсинг, слишком усталый, чтобы препираться.

Сидя в кресле, он наблюдал за тем, как хозяин проковылял на кухню. Ужин, думал Лэнсинг, ночевка на полу, и утром нужно уходить. Куда он пойдет? По дороге мимо куба, в город – искать Мэри, хотя надежда найти ее делалась все призрачней. Очень может быть, что в конце концов он присоединится к обитателям лагеря возле реки – к потерянным душам, ведущим борьбу за скудное существование. Не слишком радостная перспектива, и не хотелось думать о ней, но похоже, другого выхода ему не останется. А если он все-таки найдет Мэри, что тогда? Не придется ли им обоим искать убежища в лагере? Лэнсинг поежился от этой мысли.

Хозяин принес еду, поставил ее перед Лэнсингом и повернулся, чтобы уйти.

– Одну минуту, – остановил его Лэнсинг. – Прежде чем я покину гостиницу, мне нужно купить у вас припасы.

– Продовольствия – сколько угодно, – ответил трактирщик, – а все остальные товары уже убраны.

– Годится, как раз продовольствие мне и нужно.

Суп был вкусным, и хотя хлеб, испеченный несколько дней назад, зачерствел, Лэнсинг, макая его в суп, съел все до последней крошки. Он никогда не любил баранину, особенно холодную, но выбирать не приходилось. Лэнсинг отрезал себе несколько внушительных кусков.

Промаявшись на жестком полу, на следующее утро он получил на завтрак овсянку. Поторговавшись насчет цены, Лэнсинг приобрел некоторый запас продовольствия и отправился в путь.

Погода, теплая и солнечная с момента прибытия Лэнсинга в этот мир, переменилась: небо затянули облака, порывами дул холодный северо-западный ветер, иногда налетали заряды снежной крупы, жалившие лицо.

Спустившись с крутого холма в долину, окружающую тускло-серый под облачным небом куб, Лэнсинг обнаружил, что картежников там нет. Он достиг подножия холма и стал пересекать ровное пространство, отделявшее его от куба, наклонив голову, чтобы защитить лицо от ветра. Услышав крик, Лэнсинг резко поднял голову – и увидел ее, бегущую по дороге.