Космическая тетушка - Елена Хаецкая

Весь день у меня весело щекотало под ребрами – я с нетерпением ждал вечера. Когда стемнело, нянька притащила кастрюлю жирного супа. Вид у нее был сосредоточенный и важный, как всегда, когда речь шла о распоряжениях тети Бугго – капитана Анео.

Вдвоем с нянькой мы разлили суп из кастрюли по двум глубоким мискам, и няня удалилась, унося теткину порцию на вытянутых руках.

Я сунул голову в окно. Соглядатай был там. Лежал в траве, ковырял в зубах веточкой. Рядом валялись разбросанные кругляши. Должно быть, ждал приятеля, чтобы перекинуться.

Я взял миску и, едва не поскользнувшись на жирном пятне, которое осталось на полу после дележки супа, занял позицию возле подоконника. Затем прозвучал долгожданный боцманский свисток.

Резким движением я вывернул миску. Снизу донесся гневный вопль. Почти сразу к нему присоединился второй. Швырнув напоследок миску, я выскочил из своей комнаты и побежал по коридорам. В холле, возле паноплии, никого не было, но я не стал задерживаться, проскочил ступеньки и понесся по саду. Мы должны были встретиться с тетей у калитки.

Меня немного смущало ее отсутствие, однако я решил не рассуждать. Велено бежать к калитке – побегу к калитке. Если операция сорвется, то не по моей вине.

Оказавшись в глубине сада и поняв, что никакой погони за мной нет, я немного замедлил шаг. Деревья и кусты обступали меня со всех сторон: я находился в «дикой» части усадьбы, куда редко забредал человек с садовыми ножницами. Однако тропинки имелись и здесь, и я пробирался по ним, бережно разводя ветки в стороны. Они не хлестали меня, а напротив – как будто норовили погладить, и я преисполнился к ним любви.

И тут я увидел ее.

Я увидел Даму Анео.

Она стояла возле ствола старого дерева с коричнево-серой корой, прорезанной глубокими благородными морщинами. На этом фоне победительная юность Дамы Анео выглядела просто ослепительной. Матовая смуглая кожа ее лица и рук была безупречно нежной, светлые глаза нечеловеческого, оленьего разреза косили по сторонам пугливо и вместе с тем очаровательно. Ее волосы скрывало воздушное покрывало, прихваченное у висков тонкими заколками. Ниже талии начинались оленьи ножки, наполовину закутанные попоной из той же легкой ткани, что и покрывало. Ножки нетерпеливо перебирали на месте, постукивая копытцем. Над головой у Дамы покачивались величественные рога.

Я замер. Мне хотелось опуститься перед ней на колени – просто из благодарности за то, что она явила мне себя и подарила лучший, самый важный день в моей жизни. День, о котором я должен буду сочинить стихи и записать их в особенную книгу, посвященную встречам мужчин дома Анео с этой волшебной Дамой.

Я схватился рукой за ствол какой-то тоненькой осинки, и она затрещала всеми своими перепуганными листьями. Я закрыл глаза, чтобы не выпустить наружу слезы, и перестал дышать.

– Теода! – сказала тетя Бугго. – Наконец-то!

Все еще ослепший, я выпустил осинку и шагнул на голос. Потом открыл глаза.

Дама Анео исчезла. Возле старого дерева топтался один из старичков-кентавров. Он чуть придерживал Бугго за талию, чего она не то в самом деле не замечала, не то просто не хотела замечать. На Бугго был светло-серый плащ с капюшоном. Тень Дамы еще призрачно переливалась в пустом пространстве, рядом со стволом, под сухой веткой, похожей на оленьи рога.

– Идем, – сказала мне Бугго. – Прости, что не предупредила. Я слишком поздно сообразила: бегаю-то я теперь далеко не так прытко, как некоторые юнцы.

– Я за вами закрою, – сказал кентавр. – Давайте скорее.

И мы быстро пошли по дорожке к калитке, ведущей из сада.

– Наймем слайдборд, – распорядилась Бугго.

Деньги у нее теперь водились собственные. Те, о которых не знал мой отец, – небольшой гонорар, полученный от Оссы Вио.

Я сразу узнал тот самый бар, о котором Бугго писала в своих записках. Маленький закуток, отгороженный от суеты космического порта. Барчик мерцал разноцветными огнями, по нему струилась музыка, в стеклянных шкафах были выставлены пестрые бутылки с напитками, в пластиковых коробках грошовой роскошью сверкали конфеты в блестящих фантиках. А за стенками этого бара, в огромных окнах порта, проплывали борта кораблей, и можно было приложить руку к стеклу и словно бы ощущать дыхание космоса самым чутким местом ладони, тем, где сходятся все линии.

Бугго устроилась возле стойки бара, заплатила за присутствие трех человек и заказала нам одинаковые слабоалкогольные коктейли.

Я молчал. Она как будто забыла о моем присутствии. Оглядывалась по сторонам, ежилась, блаженно улыбалась, то и дело принималась качать ногой под столом. Напиток был прохладным, я вытянул через соломинку весь и, прежде чем осознал, что в голове у меня шумит, попросил еще один.

Посетителей в баре было совсем немного, и у всех, казалось, было одно и то же задумчивое настроение. Я не заметил, когда там появился тот самый человек. Пожилой человек с серой, выгоревшей от лекарственных препаратов кожей. Он сразу узнал Бугго и подсел за наш столик. Он сделал это так ловко и тихо, что я совершенно не уловил последовательности событий: просто вдруг картинка перед глазами поменялась, и теперь на соседнем стуле сидит незнакомый старик и молча смотрит на Бугго поверх моего пустого стакана.

– А! – сказала она и протянула ему руку, повернув ее ладонью вниз.

Он прихлопнул эту ладонь, точно бабочку, легонько придавив к столешнице.

– Здравствуйте, капитан.

– Здравствуйте… Будете пить?

Он чуть обернулся к стойке, шевельнул поднятыми пальцами, и снова картинка сделалась немного другой: теперь в руку чужака был вложен длинный бокал.

– Быстро вы меня нашли, – сказала Бугго.

– Ваше послание было однозначным, – отозвался он. – Разумеется, я прочел его. Она у вас? Где вы ее спрятали?

– Ее? По-вашему, после всех этих арестов у меня была возможность где-то прятать вашу плату?

Старый человек смотрел на Бугго с легкой улыбкой, как будто хотел сказать: «От вас, дорогая, можно ожидать решительно всего».

– Нет, – заключила Бугго. – Саму плату я выбросила в реактор. Вместе с маячком.

– Кстати, вы неправильно запомнили ее серийный номер, – заметил он с улыбкой. – Но я все равно догадался.

– Информация судового журнала «Императрицы» – в моем личном Ящике, – сказала Бугго. – Я передам вам все коды и пароли.

Он отпил сразу половину стакана. Снова поднял на Бугго спокойные глаза.

– Расскажите подробно, чем я могу вам помочь. Вероятно, вас волнует предстоящая конфискация «Ласточки»?

– Ну уж нет, – фыркнула Бугго. – Не стоит меня недооценивать. «Ласточка» не подлежит конфискации, поскольку уже давно принадлежит моему племяннику, Гатте Анео. Так что в данном вопросе я рассчитываю отделаться штрафом. Да и то в том случае, если Гатта выдвинет против меня обвинение в злоупотреблении при эксплуатации принадлежащего ему корабля.