По секрету всему свету - Ольга Александровна Помыткина

а одна стричься. Они уселись напротив нас на стулья с электросушилками и стали внимательно смотреть. Я даже почувствовала дискомфорт, точно со мной производили что-то скверное и недозволенное моему возрасту. Но никто из них даже не спросил сколько мне лет. Да, я и выглядела на шестнадцать. Главное быть в этом уверенной. Может быть мастер тоже подумала, что мне шестнадцать лет. Или ей все равно, только бы платили деньги. От этих мыслей мне стало спокойней.

Следующие несколько минут я сидела в сторонке, тоже наблюдая за происходящим.

А когда мое время подошло, хозяйка сняла с моей головы бигуди и позвала к раковине.

Намылила мне голову шампунем и потянула под теплую струю воды. Вонючая гадость полилась с меня, даже запершило в горле и заслезились глаза. Я ойкала, а женщина меня успокаивала:

— Сейчас, моя хорошая, еще немножко.

— Как воняет эта химия.

— Да уж, это точно не ландыши. А теперь — на полотенце, вытрись и садись под сушилку.

Я засунула голову под электросушилку, похожую на купол, и почувствовала теплый ветерок. Стало приятно и даже захотелось спать. Только теперь я подумала об Андрее, который, возможно, удивится и обрадуется моему новому виду. А я вся такая красивая буду сиять от восторга.

Но, когда, я вылезла из-под купола и увидела себя в зеркале, настроение мое испортилось в доли секунды. На меня смотрел барашек.

«Нет, только ни это, — подумала я. — Это не я, это словно другой человек».

Даже лицо у меня стало каким-то смешным.

— Что нравится? — спросила мастер.

Все сидевшие улыбнулись.

— Да, уж! — только и сказала я.

— Что не нравится? Через неделю, после мытья, такой курчавости не будет, она немного сойдет. И будет очень красиво.

— Наверно, — растерянно проговорила я.

Расплатилась с мастером и вышла на улицу.

Сейчас главное — не попадаться никому на глаза.

Единственный человек, который меня увидел — это бабушка Олеси. Я проходила мимо ее дома, а она стояла возле ворот. Когда она меня увидела, то ее глаза сделались очень большими. Я кивнула ей головой и поторопилась, понимая, что теперь все узнают о моей прическе, так как эта старуха была местной сплетницей. И все про всех знала. Любила сообщать первые новости. Но баба Шура редко с ней общалась, старалась обойти ее стороной.

На скамейке тети Гути сидела Олеся и плакала. Когда она увидела меня, ее лицо окаменело и глаза стали большими.

— Только не говори, что я похожа на барана, нет, на овцу!

— Ты что, химию сделала? — проговорила подруга, сквозь слезы.

— Да, сделала на свою голову. А ты че плачешь?

— Меня мамка из дома выгнала… Она меня моей косой отлупила…

— Конечно, ведь ты не спрашивала у нее разрешение на стрижку.

— А зачем, это мои волосы, что хочу то и делаю, — захныкала Олеся.

— Да ладно, не плач, все наладится.

— А ты про химию спрашивала у бабы Шуры?

— Нет.

— Что теперь будет?

— Ничего не будет. Это мои волосы, — повторила я слова подруги.

— Конечно, — уже улыбнулась Олеся.

— Пойдем к нам, чай попьем… Ты давно здесь сидишь?

— Давно, тебя жду.

К моему счастью бабушки не было дома. Я сняла ключ с гвоздика, прибитого с другой стороны дома и открыла дверь.

Олеся погостила около часа и ушла домой.

Бабушке Шуре не понравилась моя химическая завивка. Я давно не видела ее такой злой. Она кричала, что моя мама ее, бабушку, отругает из-за недогляда за мной. Потом ее понесло совсем в другую сторону: я, оказывается, заболталась с мальчиками, особенно с этим Андрюшей. И что ей об этом рассказала бабка Олеси.

Я даже заплакала и, подойдя к умывальнику, стала мочить волосы. Потом собрала тугой хвостик повыше, так что часть химической завивки попала под резинку.

— Да ты что такое говоришь, ты с ума сошла! — крикнула я на бабушку. — Я не шалаболка, я порядочная.

— Ты встречаешься с этим Андреем! — крикнула бабушка. — Да, о тебе плохо сама Олеська говорит, она все и рассказала своей бабке.

— Она рассказала!? — крикнула я. — Да, Олеся с нами гуляла.

— Вот, вот, вы туда еще ее втягиваете!

— Куда втягиваем?! Ты говоришь ерунду!

— А вот пришел бы этот Андрей к нам, и посидели бы вы на скамейке. Нет, надо по лесу шастать.

Я больше не желала слушать глупости и вышла на улицу. Баба Шура поспешила за мной.

— Чем болтаться, лучше воды принеси!

Мне совсем стало грустно, я забежала в дом, схватила ведро и поспешила к колонке, расположенной возле дороги, через два дома. Вся улица по-прежнему брала воду оттуда, никто не подумывал провести здесь центральный водопровод. Мне приходилось частенько носить воду.

К моему приходу бабушка уже сидела молча в зале и вязала носок.

Я снова вышла на улицу и пошла к бабушке Маруси, у которой не была два дня.

Баб Маруся сидела на стуле, стоящем на крылечке, и смотрела по сторонам. Она очень редко выходила из своей ограды. Выглядела она такой-же крепкой, но не толстой. За это время она совсем не изменилась. В доме у нее по-прежнему было не крашено, не белено, всюду пыль и грязь.

— Привет, баб Марусь!

— А, Ольга! Заходи!

— Как здоровье?

— Вот сижу, жду, Иван должен прийти, надо воды натаскать.

— Так давай я тебе принесу.

— Нет, Иван принесет! — всполошилась старушка.

— Ну, хорошо, — успокоилась я. Мне и самой ничего не хотелось делать.

— А отец приедет меня навестить?

— Обещал. Он в отпуск пойдет в августе.

День клонился к вечеру, становилось прохладно. Бабушка не заметила мою завивку, хоть со зрением у нее было лучше, чем у бабы Шуры.

Я посматривала на забор Олеси. Вся злость моя улетучилась. Но мне хотелось спросить, зачем она рассказывает своей бабке о нас, обо мне. Ведь она всегда гуляла с нами, а придумала бог знает что. Только сейчас я сделала окончательный вывод, что это может быть от ревности, и прическу она сделала, чтобы выглядеть красивее и взрослее. Ведь это ясно, как божий день.

Вскоре пришел дядя Ваня. Он поздоровался со мной и прошел в дом. Баба Маруся медленно встала и последовала за ним, ни обращая на меня внимания.

Мне ничего не оставалось, как уйти.

На следующий день, ближе к обеду, когда я сидела и ела суп, с улицы зашла баба Шура и сказала, что меня зовет какой-то парнишка, похоже Андрей. Я очень удивились, так как мне не верилось, что он мог вот так просто прийти к нам. Ведь он даже не знает мою