Игры с Шакалом - Барбара Вуд

Старые итальянки в изорванных черных шалях с бумажными авоськами в руках ходили от руин к руинам, кормя многочисленных кошек. Я пожалела, что не прихватила с собой кинокамеру.

Джон оказался прав. Я без труда нашла аллею, ведущую к Золотому дому, которая поднималась от улицы, огибавшей Колизей, до самой вершины холма Оппиана.

Пройдя среди скульптур по аллее с нависшими над головой деревьями, я оказалась у открытых железных ворот, по другую сторону которых уже собрались неугомонные туристы. Мои часы показывали уже пять минут одиннадцатого, а Джона еще не было.

Мужчина в билетной кассе курил сигарету и читал газету. Пятеро туристов время от времени посматривали на часы, затем на другие ворота, которые находились у склона холма. За воротами зияла мрачная бездна, да такая ужасная, что мне на мгновение показалось, будто мученики-христиане вот-вот встретятся со львами.

Я снова посмотрела в сторону находившейся за решеткой пещеры. Там находилось обиталище Нерона, самого грозного и отвратительного тирана в истории Рима.

Мои мрачные мысли прервала тучная женщина.

— Англичанка? — поинтересовалась она.

— Американка.

Сощурившись, я смотрела на ее очерченный солнечными лучами силуэт.

— Как замечательно. Я тоже. — Она села рядом и положила пухлую ладонь на мою руку. — Разве это не прекрасно? Разве это не захватывает дух?

— Золотой дом?

— Рим, моя дорогая! Вы пришли сюда вместе с группой?

— Одна.

— Мы тоже. Групп в этом году мало, виновата инфляция. Мы с мамой много лет копили деньги на эту поездку, и ничто не могло остановить нас. Вы здесь раньше бывали? Нет? Я приезжаю сюда уже второй раз, — продолжала тараторить толстуха. — Вы не поверите своим глазам, если увидите, что там внутри, особенно после осмотра всех красот на холме Палатин. Вы там уже побывали? Ну, это ни на что не похоже. Там темно и таинственно. Похоже на Черную дыру в Калькутте[10]. Очень может быть, что там обитают призраки. Ну я вам скажу, просто мороз по коже!

Я снова взглянула в сторону зиявшей за решеткой ворот мрачной бездны, уходившей в глубь холма. На мгновение мне показалось, что она напоминает склеп.

— Конечно же, некогда Золотой дом освещало яркое солнце, но с течением веков он ушел под землю. Внутри вы увидите немыслимый лабиринт. Сохранилось немного стенной росписи, мозаичных полов, но все там приводит в настоящий ужас. Это мое самое любимое место в Риме!

Соблюдая вежливость, я улыбнулась этой женщине с ярко накрашенными губами, которая так любила сверхъестественное. Ее волнение постепенно передавалось мне.

— Нерон все еще за этими стенами, — она продолжала щебетать. — Ведь люди и в самом деле видели его призрак!

— Как это интересно.

Я огляделась, ища глазами Джона. Было уже почти двадцать минут одиннадцатого.

— Смотрите. — Она приложила пухлую руку к своему уху. — Последняя группа возвращается.

Вслушиваясь в шум приглушенных шагов и голосов, я напрягла зрение, чтобы разглядеть за решеткой признаки движения. Тут вспыхнула искра. Она приближалась, и вскоре я сообразила, что это фонарь в руках гида, выводившего на дневной свет группу туристов. Ворота со скрипом отворились, и туристы, попрощавшись с гидом, проходили мимо меня. Я вглядывалась в их лица, стараясь понять, какое впечатление произвела на них пещера.

Как ни странно, их лица ничего не выражали. Все шли молча. Прочитать их мысли было невозможно. Меня охватило страшное любопытство — хотелось увидеть, что же осталось от этого чудовищного Нерона.

— Пойдем? — спросила моя американская знакомая.

— Что ж… — Оглянувшись, я увидела, как остальные туристы окружили маленького толстенького гида. — Когда начнется следующая экскурсия?

— Через час.

Я встала и огляделась вокруг себя. Джона не было.

— Да, пойдем.

Я побежала к кассовой будке и, не раздумывая, купила билет за сто лир. Когда я присоединилась к маленькой группе, гид как раз считал собравшихся. Затем он крикнул «Sei»[11]мужчине в кассе, который начертил цифру шесть на клочке бумаги. Обращаясь к нам, гид сказал:

— Вы все говорите по-английски. Очень хорошо. Джиованни говорит по-английски лучше всех. Иногда у меня бывают немцы, Francese[12], mamma mia[13], и даже греки! Сегодня Джиованни легко. Пойдем, хорошо? Держитесь ближе ко мне.

Он рывком открыл ворота, и мы бесстрашно шагнули в холодный туннель.

— В доме Нерона очень легко заблудиться. Будьте внимательны.

Мы держались друг за друга и, спотыкаясь на неровном полу, спускались вслед за тусклым фонарем Джиованни все глубже под землю. Чем дальше мы углублялись, тем больше нас окутывал мрак. У меня заболели глаза, оттого что я пыталась хоть что-нибудь разглядеть. Впервые в жизни я представила себе, каково быть слепым, и испугалась самой этой мысли.

Натыкаясь друг на друга, мы сделали первую остановку и удивленно оглядывали помещение, многочисленные двери, которые вели неизвестно куда. Пока Джиованни рассказывал о преступлениях и злодеяниях императора Нерона, у меня мороз пробежал по коже.

Теперь я поняла, почему перед входом сюда надо было пересчитать туристов — это очень опасное место, потеряться тут можно запросто.

Я держалась поближе к гиду. Это жилище Нерона, окутанное мраком, было ловушкой, в которую легко мог угодить беспечный турист, отбившийся от группы.

Мы переходили из одного помещения в другое и внимательно слушали, как итальянец красноречиво пересказывает легенды, связанные с этим таинственным историческим памятником. Ощущение тревоги не покидало меня, и я пожалела, что не дождалась Джона.

Наша группа уже минут десять брела по узким коридорам и холодным комнатам. Джиованни только что рассказал несколько жутких историй о призраке Нерона и уже выводил туристов из очередного помещения. Я задержалась, чтобы бросить прощальный взгляд на стенную роспись.

В следующее мгновение на мою голову обрушился удар, затем невыносимая боль, и я погрузилась в густой мрак…

Я очнулась. В ушах был странный шум, болела голова. Открыв глаза, сначала я увидела лишь расплывчатые цветные круги. По мере того как ко мне возвращалось сознание, стала проясняться окружавшая меня действительность.