Властелин Времени - Мэл Одом

Отважные гномы тем временем не прекращали попыток дать отпор столь превосходящему их силой противнику. Двеллер шагнул вперед, уверенный, что его место – рядом с ними.

– Довольно!

Властный голос, который, как с изумлением понял Джаг, принадлежал Крафу, без труда перекрыл вой ветра.

Двеллер ошеломленно повернулся к правому борту; он думал, что даже если волшебник и не пошел ко дну, то наверняка остался где-то далеко позади.

Краф невероятным образом несся над водой на пылающей ярким зеленым огнем волне, которая явно не подчинялась законам, заставлявшим неистово бурлить окружающий их океан. Волшебник стоял, широко расставив ноги; свою остроконечную шляпу он потерял, его мокрые седые волосы и борода развевались по ветру. Промокший плащ плотно облегал тело, и Краф сейчас, как мелькнуло в голове двеллера, походил на мокрую кошку. Трудно было поверить, что этот старик подчиняет своей власти морские и небесные стихии.

Но Джаг-то знал волшебника и догадывался, на что тот способен. Воздух трещал от энергии, которую Краф призывал к себе и собирал в единое целое.

– Именем Древних, – взревел он, – этот корабль и эти люди под моей защитой! Моей! Я Краф! Ты меня знаешь!

Невероятно, но бородатый хорвум явно заколебался. Однако потом издал странные звуки, напоминающие смех, откинув голову назад и завывая как безумный. Все это время он не отставал от корабля, как и волшебник, оседлавший зеленую волну.

– Ты берешь на себя слишком много, Краф! – Голос чудища звучал грозно и хрипло, словно ветер, загоняющий воду в прибрежную пещеру. – Эти жалкие существа обречены. Они мои, потому что я так хочу!

– Я этого тебе не позволю, – откликнулся старый волшебник.

Громадная тварь выгнула шею, приблизив к нему свою морду.

– Как ты можешь мне помешать?

– Сейчас увидишь, – хладнокровно ответил Краф.

– Ты вместе со своими приспешниками заставил меня и моих сородичей много лет провести на дне океана, – заявил хорвум обвиняющим тоном.

– Потому что вы мешали нашему делу.

Джаг, старавшийся не упустить ни слова, подумал, что ему почти ничего не было известно о бородатых хорвумах. Труды в Хранилище Всех Известных Знаний, посвященные их описанию, представляли собой в основном собрание догадок и мифов. А Краф, оказывается, уже имел с ними дело, да и это чудище явно было знакомо с волшебником. Все, конечно, знали, что Краф живет невероятно долго, но даже Джагу Великий магистр Фонарщик почти ничего не рассказывал о прошлом старого волшебника.

– Ты ведешь себя как враг, – воскликнуло чудовище.

– Да я никогда и не был твоим другом, – отозвался Краф. – А кто тебя, кстати, пробудил, Мефосс?

Тварь снова издала звуки, напоминавшие хохот.

– А ты так и не избавился за эти годы от присущего тебе любопытства! Хотя, как я вижу, сильно постарел и ослаб.

Краф мрачно воззрился на хорвума и расправил плечи.

– Скоро ты убедишься, что это впечатление ошибочно. Тебе лучше было бы уйти с моей дороги.

– Почему? Даже с помощью остальных членов Круга Древних ты не смог нас убить, только наложил чары.

– Это было давно, – напомнил волшебник. – С тех пор, можешь поверить, я научился многому.

– Я тебя не боюсь, Краф.

Волшебник выпрямился; на фоне беснующихся волн он казался тонкой тростинкой, которую, однако, не по силам было согнуть штормовому ветру.

– Тогда ты умрешь.

Двеллер не знал, блефует ли Краф. Старый волшебник обладал невероятным могуществом; за годы знакомства с ним Джаг успел насмотреться, как тот совершает удивительные вещи. Превращать надоедливых людей в жаб – это была просто забава, что-то вроде салонных фокусов, как говорил сам Краф, хотя его жертв это обрекало на долгую печальную жизнь, заполненную охотой на мух и иных насекомых.

Но он еще ни разу не видел столкновения волшебника с существом, равным, возможно, ему по силам, таким как эта вот тварь, восставшая из океанских глубин.

– Тебе конец, Краф, – рявкнул бородатый хорвум. – И не так уж ты всесилен, как воображаешь. Ты все еще тратишь силы на борьбу с тьмой в собственной душе.

– Может, и так. Но победа остается за мной. И каждый день я нахожу все больше причин продолжать эту борьбу.

– Лучше бы ты присоединился к нам, когда тебе предлагали.

– Вот уж действительно лучше умереть.

– Так умри!

И чудовище, резко метнувшись вперед, проглотило Крафа. Только что волшебник стоял на гребне зеленой волны, подвластной его воле, и вот его уже не было.

Бородатый хорвум будто зашелся в кашле. Прочистив глотку, он обратился к экипажу «Одноглазой Пегги».

– Теперь, – произнесло чудище, растянув губы в жуткой усмешке, – когда защищать вас больше некому, вам придется… А-а-а!

Гигантская тварь внезапно испустила вопль боли. Через мгновение хорвум уже извивался в агонии, поднимая фонтаны брызг, будто морская змея, прошитая гарпуном.

Хорвум больше не преследовал «Одноглазую Пегги», и Джагу, чтобы запечатлеть в памяти картину его гибели, пришлось перебраться ближе к корме.

– Тонет гадина, – заметил подошедший к двеллеру Халекк. – Краф ее прикончил.

– Но он и Крафа с собой уносит! – обеспокоенно воскликнул двеллер, глядя, как чешуйчатое тело чудовища скрывается под поверхностью океана.

Его охватило страшное горе. Хотя волшебник обычно обращался с двеллером как с малым ребенком, он был частью жизни Джага, почти такой же важной, как Великий магистр Фонарщик.

– Да, похоже, конец старику пришел, – вздохнул гном.

– А вдруг он еще жив?

Двеллер побежал к одной из лодок, свисавших со шлюпбалок по правому борту «Одноглазой Пегги».

– В такой шторм шлюпку на воду не спустишь, – предупредил Халекк. – А если и спустишь, на плаву она не удержится!

– Я должен попробовать! – упрямо воскликнул Джаг и потянулся к лебедке.

– Смотрите! – крикнул один из пиратов. – Тварь еще жива! Краф с ней не покончил!

На глазах у ошарашенного двеллера бородатый хорвум снова всплыл из глубины волн, устремился за «Одноглазой Пегги» и вскоре нагнал ее, заходя с левого борта, подальше от путаницы парусов и оснастки. Гномы помчались вдоль борта, наблюдая за его действиями и поминая хорвума последними словами – а слов подобных, надо отдать должное, знали они немало.

Джаг вдруг осознал, что взгляд чудовища, плывшего рядом с ними, какой-то странный и бессмысленный.

Шторм внезапно прекратился, дождь перестал поливать палубу «Одноглазой Пегги», и сквозь еще отдающие свинцом облака стали пробиваться лучи солнца. Пасть хорвума раскрылась, и из нее повалили клубы дыма и донесся смрад горелого мяса. Когда дым рассеялся, все, кто был на корабле, увидели, что в открытой пасти чудовища стоит старый волшебник.