Главная роль - Павел Смолин

Георгом, слушая радостный гомон толпы и почетные залпы боевых кораблей, больше всего я жалел об отсутствии камеры. Красота — неописуемая! За спиной — стоящие на рейде, украшенные английскими и нашими знаменами корабли на темной океанской глади. В порту — а он огромен — не осталось ни одного свободного местечка: там, где не стоят почетные войска, столпились зеваки. Допуск сюда, полагаю, стоил им многих денег или хотя бы связей. Особенно это актуально для аборигенов — «белому человеку» в этих краях оказывается двойной почет, он-то хотя бы не дикарь.

Аборигены — в меньшинстве, но среди одетых в красную армейскую форму — о маскировке в эти времена не думают, тут принято рубиться толпа на толпу на предельно короткой дистанции, и главное: способность в горячке отличать своих — людей попадались смуглые лица. Уверен, борцы за свободу Индии — а таковых просто не может не быть — считают завербовавшихся в армию земляков предателями. Я так категорично судить не стану: не от хорошей жизни нищий ребенок-индус за оккупантов кровь проливать идет, просто деваться больше некуда. Ну и нельзя забывать, что многие индусы на полном серьезе считают установившийся порядок благом для Индии. Для белых людей блага очевидны: колонисты строят города и дороги, выстраивают государственный аппарат, давят радикалов и бандитов. «Кешбек» за выкачанные отсюда ресурсы и миллионы погибших от голода индусов прямо скромный, но голодающих индусов из Европы не видно, а города и торговля — вот они, на открытках, в альбомах, в приключенческих романах и на полках магазинов.

Я не лицемер и не гуманист — я понимаю, в какие времена попал, и на голодающих и угнетенных индусов мне в целом плевать. Великоимперский шовинизм тоже в наличии: может не надо было веками упрочнять кастовую систему и дробиться на неспособные себя защитить феодальные образования? Вы же, извините, историческая еда для более развитых стран, а значит сами виноваты. Мы вот себе государство заимели, да какое — на карту смотришь и сразу понимаешь, почему приветственные встречи выглядят настолько масштабно.

Пока мы плыли, я позволил себе немного потормошить дипломатов, узнав о существовании Индийского национального конгресса. Поколения колонизированных индусов получали образование, наводили связи, встраивались в государственный аппарат, и теперь, когда и сами колонисты начали подконтрольному народу сочувствовать, могущество Британской короны можно начинать считать доживающим последние десятилетия. Без всяких восстаний — их британцы давят жестко и демонстративно — а совершенно легальным лоббированием индийских интересов строго законными методами. Прецедент имеется — Канада в эти времена уже доминион со своей конституцией и государственными институтами. Индусы добиваются того же, но количество завязанного на Индию бабла будет долго им мешать. Вторая важная для Индии и Англии и смешная для меня вещь — экспансия колониальных войск на Север. Англичане считают, что Российская Империя отожмет у них Индию — нам удобнее, достаточно приграничные районы замирить, и будет у нас сухопутный коридор.

Смешно мне потому, что нашей Империи колонии нахрен не упали. Да, нашей строящейся и крепнущей промышленности нужны рынки сбыта — поэтому с Китаем заключен неравный торговый договор — но лезть в Индию или Корею, когда с другой стороны скоро начнется мясорубка, я как-то не хочу. Осваивать свои территории — это хорошо и правильно, особенно учитывая вбитые в мою голову в универе месторождения всего подряд. По возвращении сразу же снаряжу экспедиции на рудники.

Провоцировать конфликты на Востоке — авантюра. Нет, при моем активном участии русско-японская война вполне может завершиться нашей победой, но сколько ресурсов сгорит в процессе? Сколько выводов нашими противниками будет сделано? Наблюдатели-европейцы по обе стороны конфликта будут, и им очень интересно, насколько качественно держит условная «крупповская» броня попадание условного, отлитого англичанами главного калибра. Из русско-японской войны в моей реальности сделали выводы все, кому это было нужно. Я лучше сосредоточусь на окончательном закрытии Турецкого вопроса — когда Европа погрузится в хаос, проливы под шумок отжать будет возможно — и разборках с соседями на Западе. Свято место пусто не бывает, и какая-нибудь война все равно случится и без нашего прямого участия — вот на нее смотреть и будем, выводы делать.

Следующие часы слились в одну пеструю, пахнущую благовониями и нечистотами — ну воняет в Индии даже при англичанах, что поделать — очень громкую картину, лейтмотивом которой стал мой когнитивный диссонанс от наблюдений за Никки.

Едва корабль причалил, цесаревича как подменили: из душевного улыбчивого парня он превратился в ФИГУРУ. Стать, выражение лица, голос — все это начало вызывать какой-то странный, щенячий восторг и желание идти за Николаем в огонь и воду. Вот теперь он реально воспринимается как будущий монарх даже мной. Тысячи часов дворцового воспитания наконец-то проявили себя, и я изо всех сил боролся с этим наваждением. Неважно, как человек выглядит и ведет себя на людях. Важно то, какой он в состоянии комфорта.

Генри Чарльз Кит Петти-Фицморис, 5-й маркиз Лансдаун, вице-король Индии, нас встречать лично не приехал — по регламенту так и должно быть. Верхушка колониальной администрации в порту была представлена сэром Дональдом Мартином Стюартом, 1-м баронетом и фельдмаршалом, главнокомандующим Индийской армии с соответствующей свитой англичан. Его красный мундир, солидная лысина и воинственно топорщащиеся седые банкенбарды выгодно подчеркивали тяжелый взгляд.

Я не индеец, и на уважительное обращение не ведусь, но даже очень придирчивый и последовательный англофоб — а я к таким не отношусь, я на вещи стараюсь смотреть рационально: мы, актеры, вообще существа как правило циничные — не нашел бы к чему придраться. Разве что на руках не носят, но это наоборот — из уважения, вдруг Высочайшим гостям неприятно будет?

После длинных приветственных речей мы провели длинную процедуру совместного фотографирования на высокотехнологичные, весело вспыхивающие магнием аппараты — я профессионально подставлял выгодные ракурсы своей физиономии и снимал шляпу, чтобы тень не мешала благодарным потомкам рассматривать лицо. К этому моменту уже стемнело, порт осветили газовые фонари. В небо полетели салюты — так себе, в мои времена покруче делают.

Посмотрев салют, мы погрузились в нормальные, запряженные лошадьми кареты — я надеялся на паланкин на спине слона, но это, надо полагать, будет потом — и отправились в город, где нас заселят в самый шикарный местный отель и покормят в ресторане.

В трущобы — а таких в колониальном крупном портовом городе не быть не может — нас не повезли, а наблюдаемые за краем уха выслушиваемой беседой Никки и сэра Стюарта — англичанин рассказывал о свежих актах геноцида