Ожившие древности: Рассказы археолога - Анатолий Пантелеевич Деревянко

В истории науки имеются примеры беззаветного служения идее, когда человек, поставив перед собой цель, стремится выполнить ее, несмотря на все лишения и трудности. К таким людям следует отнести увлеченного сторонника учения Дарвина — доцента анатомии Амстердамского университета Евгения Дюбуа (1856–1940). В конце 80-х годов XIX века он объявил, что отправляется на острова Малайского архипелага в поисках обезьяночеловека, предсказанного Геккелем. Мало кто верил в удачу молодого ученого. Во-первых, сама идея поисков древнего ископаемого человека вызывала много возражений. Во-вторых, Юго-Восточная Азия — это огромная территория, в несколько миллионов квадратных километров, и искать небольшую стоянку, на которой могли быть останки древнего человека, — безумная затея, как казалось многим. Несмотря на советы «доброжелателей», Евгений Дюбуа, сменив тогу ученого с блестящим будущим на халат простого врача колониальных войск, в конце 1888 года прибывает на остров Суматра. Свободного времени почти не оставалось, но Дюбуа с титаническим упорством ведет раскопки. Проходят месяцы, годы. Недостаток средств, рабочих, тяжелые условия жизни в тропиках — ничто не может поколебать уверенности ученого в успехе. Он упрямо продолжает поиск.

Пошел 1891 год. Евгений Дюбуа работает в восточной части острова Ява. Он тщательно исследует межгорную полосу между действующими вулканами Мербабу и Лаву (на западе), потухшим вулканом Лиман (на юге) и горами Кедунг (на востоке).

В конце года Дюбуа приступает к раскопкам на берегу реки Соло, близ селения Триниль. Все кругом напоминало о беспощадной и неумолимой силе лавовых потоков, уничтоживших все живое и застывших безжизненной равниной. Метр за метром углублялись рабочие в грунт. Каждый вечер утренняя надежда на удачу сменялась разочарованием. Казалось, уже никто не верил в положительный исход раскопок, когда на пятнадцатиметровой глубине, в слое, содержащем кости слона стегодонта, индийского носорога, первобытного быка, тапира и других животных, Дюбуа нашел зуб, напоминающий человеческий. Находка окрылила ученого. Теперь время летело незаметно. Е. Дюбуа «колдовал» над зубом, который он первоначально посчитал зубом мудрости вымершего гигантского шимпанзе, а рабочие продолжали раскопки. Спустя некоторое время неподалеку от зуба был наеден окаменелый предмет, напоминавший по форме панцирь черепахи. Осторожно убирая наслоения, Дюбуа вдруг понимает, что это не что иное, как черепная крышка «крупной человекообразной обезьяны…».

После сезона дождей на следующий год последовали новые не менее интересные находки: бедренная кость и еще один зуб, такой же, как и первый. В 1893 году Е. Дюбуа извещает ученый мир о находке недостающего звена в родословной человека, предсказанного Э. Геккелем, — питекантропа, добавив к нему видовое обозначение — «прямоходящий». С этого времени и до смерти вся жизнь первооткрывателя связана с острыми дискуссиями, которые велись вокруг яванского человека. Рассказывают, что во время возвращения в Европу корабль в открытом море попал в сильный шторм. Дюбуа кинулся в трюм, где стоял ящик с находками, и крикнул жене: «Если что-нибудь случится, спасай детей, а мне нужно думать о ящике!»

Долго и трудно шел Дюбуа к своему выдающемуся открытию. Еще более трудна и даже трагична дальнейшая его судьба. Сразу же после первых сообщений о находках появилось немало злобных статей, высмеивавших первооткрывателя и его детище. У ученых не было единой точки зрения на то, в какую точку схемы эволюции поместить яванскую находку. Одни считали питекантропа человекообразной обезьяной с человеческими признаками, вторые — человеком с обезьяньими чертами, третьи, как и Дюбуа, — переходной формой между обезьяной и человеком. До самого конца своей жизни Дюбуа полагал, что яванский человек и есть недостающее звено в нашей родословной. Он много ездил по свету, выступал с докладами, демонстрировал свои находки. Но постепенно его все больше и больше охватывало разочарование: питекантроп не получал, как ему казалось, достойного признания. Обидевшись на то, что большинство ученых не согласны с его точкой зрения, он превращается в настоящего отшельника и почти тридцать лет никому не показывает найденные им кости. Только в 1932 году он вновь пригласил к себе нескольких крупных антропологов, и питекантроп вновь стал объектом глубокого изучения.

Работы на Яве продолжил между 1937 и 1946 годами датский антрополог Густав Кенигсвальд. Ему повезло еще больше: удалось откопать пять фрагментов черепов и другие кости обезьяночеловека.

Находки питекантропа явились не только важнейшим доказательством справедливости теории Ч. Дарвина о происхождении человека от высших обезьян, но и свидетельством очень раннего появления в Юго-Восточной Азии человека. Индонезийский ученый Сартоно считает, что на Яве в течение продолжительного времени (800–500 тысяч лет назад) жила большая группа древнейших людей — питекантропов, останки которых и посчастливилось найти Дюбуа.

О жизни питекантропов известно немного. Они жили в дождливый и сравнительно прохладный период, когда средняя годовая температура на Яве была примерно на шесть градусов ниже современной. В это время там обитали носороги, древние слоны, олени, антилопы, быки, барсы, тигры.

Первые находки останков питекантропов не дают представления об их трудовой деятельности, что считается решающим в определении, обезьяна это или древний человек (ведь, как писал Ф. Энгельс, «труд создал человека»). На основании морфологических признаков многие ученые все же склонялись к мысли, что у питекантропа гораздо больше человеческих черт, чем обезьяньих. А найденные Кенигсвальдом в 1936 году древнейшие каменные орудия в долине реки Боксок у Паджитана окончательно подтвердили это предположение. Большую часть орудий составляли чопперы, чоппинги, грубые сколы и скребла.

В настоящее время останки питекантропов найдены не только в Азии, но и в Африке, и в Европе.

Питекантроп — не единственный известный сейчас древний человек Азии. Новые, не менее интересные и важные для науки находки останков первобытного человека были сделаны в 54 километрах от Пекина, около станции Чжоукоудянь. Эти находки связаны с именем выдающегося исследователя древних культур Центральной и Юго-Восточной Азии — Иоганна Гунара Андерсона.

В 1918 году он услышал от профессора Гибба, химика по специальности, что недалеко от Пекина, в местности Чжоукоудянь, на горе Цзигушань («Гора куриных костей»), в слое красной глины, заполняющей пещеру, много костей птиц и грызунов. Посетив Цзигушань в 1919 году, Андерсон обнаружил, что рабочие, добывавшие глину, оставили нетронутыми рыхлые отложения, заполнявшие пещеры. Причиной тому была легенда, будто встречающиеся в заполнении кости принадлежат курам, съеденным лисицами, которые затем превратились в злых духов. Опасаясь мести духов, рабочие боялись прикасаться к красной глине. Когда здесь начались палеонтологические раскопки, один из местных жителей сообщил исследователям, что неподалеку есть место, где много драконовых костей. Этим местом оказалась «Гора костей дракона», расположенная в 150 метрах от Чжоукоудянь, где по инициативе Андерсона и начались новые раскопки. Когда вместе с костями животных обнаружили кварцевые отщепы, Андерсон пришел к убеждению, что