Полководец - Елена Хаецкая

Неожиданно Евтихий подумал обо всех переменах, которые случились с ним за последние годы. О нескольких жизнях, которые он прожил. О том, как примерял на себя, точно одежду, судьбу за судьбой — и все только ради того, чтобы отбросить предыдущую и взяться за следующую.

Пока что только одна участь представлялась ему желанной. Рассказать кому — засмеют. Честолюбивых стремлений у Евтихия не было. Даже обычное для безродного авантюриста желание разбогатеть не посещало его. Он всего лишь хотел бы жениться на Деянире и остаток дней прожить с ней под одной крышей — тихо, без особенных забот, без взлетов и падений.

Но Деянира теперь тоже осталась в прошлом. Там же, где и дни погони за Авденаго, служба у Геранна и Броэрека, рабство у троллей, крестьянская доля в родной деревне.

Теперь он — солдат из золотого замка. Но и это ненадолго. А что потом? Стоит ли задумываться?

Когда-то Евтихию казалось, что самыми дорогими друзьями останутся для него его сородичи, такие же крестьяне, как он сам. Потом, среди пленников, угнанных троллями в рабство, он разучился завязывать отношения. Авденаго пытался взломать его одиночество, но вряд ли преуспел. И только избавившись от рабства, Евтихий снова начал подпускать к себе других людей. Сперва Броэрек, потом Деянира, теперь — Фихан и Геврон. И с каждым разом Евтихий все легче сходился с новыми знакомцами и все быстрее начинал считать их друзьями.

Он улыбался, думая об этом.

И тут Геврон тихонько спросила:

— А что ждет меня завтра?

* * *

Пленница молча смотрела на Арванда. Он медленно повторил:

— Еще раз спрашиваю: где они прячут осадные орудия?

Геврон, прикованная к кольцам в стене замкового подвала, вздрогнула всем телом, когда Арванд коснулся плетью ее скулы.

— Отвечай!

— Я не знаю ни о каких орудиях, — прошептала Геврон.

Арванд хлестнул ее наискось по лицу. Геврон успела отвернуться, иначе он мог бы выбить ей глаз.

— Где орудия? — монотонно твердил Арванд. — Ты ведь понимаешь, что я должен найти их и сжечь. Ты понимаешь? Ты поможешь мне?

Она больше не отвечала. На нее плескали холодной водой, били по плечам, даже угрожали поджарить ей ступни, — Геврон упорно продолжала молчать.

Наконец Арванд оставил ее в покое. Его трясло, зубы у него стучали, руки подергивались. Он швырнул плеть на пол и вышел из подвала, не закрыв за собой дверь. Все равно никто пленницу не выпустит — открыть эти кандалы невозможно. Ну, а если кому-нибудь придет в голову напоить и накормить ее — мысль об эльфе приходила Арванду в голову, — что ж, пускай. Завтра предстоит еще один допрос. Нельзя допустить, чтобы пленница умерла.

* * *

Евтихий сказал:

— Она должна была уже вернуться.

— Может быть, разговор получился чересчур увлекательным? — предположил Фихан.

Евтихий покачал головой.

— Ты ведь сам в это не веришь. Какие у Геврон с Арвандом могут быть увлекательные разговоры?

— Возможно, ее увлек сам Арванд. Он ведь довольно притягательный мужчина — с точки зрения женщины, разумеется, — невозмутимо проговорил Фихан.

— Глупости, — взорвался Евтихий. — Не могу даже мысли об этом допустить!

— Придется.

— Почему?

— Послушай меня, Евтихий, и прежде чем ответить, подумай хорошенько. Что ты знаешь о Геврон?

Евтихий угрюмо отмолчался.

Эльф продолжал:

— Мы ничего с тобой о ней не знаем. Одну лишь видимость! Девушка, у которой был меч и которая при том не умела им пользоваться. Девушка властная, всеми недовольная. По-своему сильная и уж точно — упрямая.

— Своевольная, — прибавил Евтихий. — Что еще? Какие ты делаешь выводы?

— Она домохозяйка, — сказал Фихан. — Склонная видеть в мужчинах преимущественно ненасытную утробу и источник беспорядка и неприятностей. Она сварливая. Теперь понимаешь?

Евтихий потрясенно смотрел на Фихана.

Тот продолжал:

— Оказавшись в тоннелях Кохаги, Геврон быстро поняла, что здесь ее видят совершенно не такой, какова она на самом деле. По какой-то причине она предстает постороннему взгляду молодой и привлекательной. Не спрашивай, почему так случилось. У меня нет объяснений… Полагаю, их нет ни у кого.

— Даже у Кохаги, — вставил Евтихий, потому что Фихан сделал паузу.

— Кохаги давным-давно уже умер…

Евтихий усмехнулся, криво и невесело:

— Кому об этом знать, как не мне… Я ведь участвовал в ограблении его гробницы. — Он махнул рукой. — Сейчас это не имеет значения. Давай лучше говорить о Геврон.

Фихан послушно продолжил:

— Геврон назвалась воином, хотя не обладает ни должной сноровкой, ни умением обращаться с оружием, ни даже простой выносливостью… Не говоря уж о способности подчиняться или командовать. Просто она сварливая, а статус воина позволяет ей давать волю языку и кулакам.

— Сварливая баба-домохозяйка, — потрясенно прошептал Евтихий. — Но почему же тогда мы ее любим?

— Над этим я еще не думал, — вздохнул Фихан. — Но, полагаю, дело в том, что она — наша Геврон… И меня тоже беспокоит ее долгое отсутствие.

Они обошли весь замок. Побывали на кухне — вдруг Геврон там и помыкает прислугой; но о новой девушке стряпуха даже не слышала.

Заглянули в кладовку: возможно, Геврон решила самолично пересчитать припасы и составить какой-нибудь особо важный список, который затем вручить командиру.

Солдаты ее не видели, хотя и изъявляли желание познакомиться с красоткой поближе.

— Ты, Евтихий, замолви за меня словечко! — просил один, а лучник Соста прибавил:

— Или ты, Фихан. Скажи ей, что я добросердечен и умею держать слово.

— В этом я убедился, — кивнул Фихан. — Как только встречу Геврон, она об этом узнает.

— А что, — спросил третий солдат, подмигивая Евтихию, — хороша она, эта ваша Геврон? Вы оба ее пробовали?

— Наша Геврон — та еще штучка, — заявил Евтихий. — Одному парню она в порыве страсти откусила ухо.

Солдат восхищенно захохотал.

Фихан сказал Евтихию:

— Придется побеспокоить командира. Возможно, она все еще с ним.

— Не боишься неловкости? — осведомился Евтихий. И, смущаясь, прибавил: — Ну, если они оба… раздетые… и в постели…

— Я многократно видел людей раздетыми. Наблюдал их и в постели: по одиночке, вдвоем и даже в образе свального греха, — гордо заявил Фихан. — Ни один вариант конфигурации человеческих тел меня удивить никак не может. Эльфы, поверь мне, относятся к подобным вещам гораздо проще, чем люди.