Состояние свободы - Нил Мукерджи

– Все приготовлено так, как и должно быть, – сказал я, обращаясь к маме. – Почему ты сказала, что она понятия не имеет, как нужно приправлять блюда согласно традициям?

– Да, в этот раз она ничего не испортила, но ты понаблюдай за ней, – поморщившись, сказала мама. – Все зависит от ее настроения. Это потому, что ты здесь.

Одна идея потихоньку приобретала все более ясные очертания. Я хотел бы проговорить ее с мамой. Она знала о моем текущем проекте – книге о региональных индийских блюдах. В каком-то смысле она подтолкнула меня к этой идее: год назад она отправила мне одну из серии книг издательства «Пингвин» – «Кулинарная книга Калькутты». Она была ужасно оформлена и составлена, а оглавление было настоящим кошмаром. Создавалось впечатление, что люди, которые над ней работали, понятия не имели, что такое поваренная книга. Но эта серия – «Кулинарная книга Ассама», «Кулинарная книга Гоа», «Кулинарная книга парси» и другие – вдохновила меня: несмотря на неидеальное исполнение, в книгах можно было встретить по-настоящему редкие рецепты. В «Кулинарной книге Калькутты» было множество замечательных рецептов, о которых я много слышал, но никогда не пробовал, например блюдо из свеклы и яиц – хагина или поджаренные бобы мунг с манговым имбирем. Удивительно, но в книге фигурировала любимая уличная еда восьмидесятых: чау мейн[30]. Каждый индус знает, что нет никакой общей индийской традиционной кухни, а существуют только региональные кухни, которые иногда невообразимо отличаются друг от друга. На Западе же объединили все региональные индийские кухни в одну – национальную. Разве не было бы здорово, если бы создатели книги сделали что-то наподобие подробного тура по всем этим региональным кухням?

Поэтому, обдумывая эту идею, я как-то обратился к маме:

– Как думаешь, она сможет рассказать мне о своих рецептах, которые традиционно готовят в…в ее части Бенгалии? – Я понятия не имел, откуда именно она была.

– Для чего тебе мидинипурские рецепты? – Мама презрительно фыркнула. – Что в них такого особенно? Почему бы тебе не сделать подборку из более традиционной бенгальской еды? Я могу с тобой поделиться рецептами.

Я знал, что ее самолюбие было задето – почему это ее сын просит какую-то выскочку рассказать о настоящих бенгальских рецептах, когда она сама может рассказать их несметное количество, и они будут куда лучше? С этой точки зрения она была права. Было бы вполне достаточно рассказать читателям основное различие между индийскими штатами, не вдаваясь в подробности различий внутри их самих. Это же всего лишь кулинарная книга, она была скорее чтивом, нежели серьезным историческим или социологическим трудом.

В течение нескольких следующих дней я размышлял над этой идеей, звонил своим друзьям, кто жил в нужных мне регионах и мог бы помочь с книгой или же у кого были знакомые, которых я смог бы навестить для своего исследования. Я слонялся по дому, читал, зависал в Интернете, уничтожил отличную и казавшуюся неисчерпаемой коллекцию солодового виски и ел то, что Анкита называла «меняющим всю твою жизнь», или если дословно переводить с бенгальского, то получилось бы «поворачивающим всю твою жизнь».

Милли пришла около полудня, и, пока моя мама где-то гуляла, я накормил ее обедом, раскладывая каждое блюдо по тарелкам и рассказывая про него. Это было то, что осталось у нас со вчерашнего ужина и даже с позавчера – Рену постаралась на славу. Я редко практиковал хинди, поэтому долго пытался подобрать правильные слова для обозначения специй или овощей, чьи названия я знал только на бенгальском и английском. Раз или два мне пришлось спрашивать у Милли, справился я с этим или нет. Было больно наблюдать за тем, как она боролась со своей стеснительностью, поэтому я быстро ушел из кухни и решил для себя, что в будущем больше никогда не буду ей рассказывать о блюдах.

Однажды, когда Милли обедала на кухне, раздался звонок в дверь. Я открыл дверь. Это была Рену с пакетами овощей и зелени. Она уже выполнила свои утренние задания и должна была вернуться только вечером. Прежде чем я успел ее пригласить войти в дом, она бросилась объяснять причину ее неожиданного визита:

– Овощи на ужин. В доме нет зеленых бананов, кориандра, листьев карри, чили, тыквы… поэтому я решила купить все необходимое, так как проходила мимо. – Она показала в сторону овощного рынка. – И вам не нужно будет выходить из дому.

Она сняла и оставила шлепки за порогом.

– Я их уберу, не переживайте, – произнесла она и побежала на кухню.

Я слышал, как открылся холодильник, как ящики для овощей выдвигались и задвигались обратно, как шуршали полиэтиленовые пакеты, но ни единого слова от Рену или Милли. Затем Рену вышла из кухни и покинула квартиру так быстро, будто ее сдуло ветром. Она даже не посмотрела на меня, сидящего на диване в гостиной, не попрощалась и не сказала «До встречи вечером», а просто захлопнула дверь с той стороны и ушла.

Она вернулась в полшестого, чтобы приготовить ужин. Я уже привык к заведенным здесь порядкам и заранее заготовил меню – торан из капусты, тыква по-тамильски с тамариндом и горчичным соусом, курица по-четтинадски, – специально выбрав те блюда, которые она еще не готовила: с тыквой и курицей. Я уже привык к ее мрачности, но никак не ожидал, что ее грубость достигнет того уровня, что она продемонстрировала тем вечером. Во-первых, она на меня не смотрела и почти все время молчала (а когда разговаривала, то это были очень короткие фразы); во-вторых, несколько раз огрызнулась, когда я переставал читать рецепт из книги, потому что отвлекался на то, чтобы посмотреть, как она одновременно делает три разных дела: достает овощи из холодильника, кладет нарезанную курицу в раковину, чтобы ее помыть, и вытаскивает кастрюли и вок из шкафа. По-видимому, она хотела, чтобы я продолжил читать его для нее, пока у нее было время послушать.

– Аррэй[31], читайте-читайте, у меня времени в обрез.

– Я ждал, пока вы будете слушать. Так много информации сразу, что вы можете забыть, что за чем следует…

– Аррэй, дхур, – оборвала она меня короткой бенгальской фразой, выражающей презрение. – Читайте, читайте дальше. Я запомню.

Я был ошеломлен. Общаясь с любым другим человеком, я бы спросил о причине такого резкого тона или слегка обиделся, но разница в нашем социальном и классовом статусе помешала мне сделать что-либо из этого. Как, интересно, отреагировали бы на ее поведение настоящие индусы, не терпящие никаких возражений от прислуги? Или она ведет себя так в доме моих родителей только потому, что моя мама не следует излюбленной привычке всех индусов – кричать на прислугу, особенно в моем присутствии? Я прочитал вслух два рецепта, один за другим, и еле сдержался, чтобы не спросить «Вы их запомните?» или сказать «Вы можете спросить меня прочесть еще раз, если что-то забудете», и просто вышел в гостиную.

Я поймал на себе взгляд мамы.

– У нее сегодня плохое настроение. Лучше к ней не подходить, – сказал я шепотом по-английски.