100 самых известных «русских мусульман» - Роман Анатольевич Силантьев

высыпать ему на спину порох из патронов. Публике было объявлено, что сейчас он покажет, как горят русские танкисты. Подонок чиркнул спичкой и поднес ее к спине солдата...», – так описывали его похождения в плену69.

После подписания Хасавюртовского мира Ардышев-Дудаев купил себе дом и устроился на работу в «погранично-таможенную службу» боевиков. Он именовал себя Сераджи Хомзатовичем, однако в оперативных материалах проходил под кличкой Иуда70.

Возмездие настигло его в 1998 году, когда боевики решили обменять неофита на своего подельника бандита Садулаева, осужденного в Москве на шесть лет. Ардышеву и еще одному русскому «полицаю» подсыпали в чай снотворное и сдали российским правоохранителям.

21 июля 2000 года Ардышев был осужден на девять лет. Свидетельствовать против него приехали семнадцать бывших пленных военнослужащих71. Помимо Ардышева, из «полицаев» известность получили Константин Лимонов и Руслан Клочков, которые не только издевались над пленными, но и выполняли функции палачей, убив около тридцати человек.

«Рядовым-пулеметчикам Константину Лимонову и Руслану Клочкову до увольнения в запас оставался месяц. Решив отпраздновать этот знаменательный день, они самовольно оставили свой блокпост и отправились за водкой в соседний аул Катыр-Юрт, где их, естественно, и повязали, как баранов. В плену долго не выбирали: без колебаний оба стали надзирателями в импровизированном лагере для российских военнопленных. Лапы этих «капо» по локоть в крови.

Просто так, от скуки, Лимонов проломил прикладом голову майору Дудину. Другого узника, «осмелившегося» сушить одежду Виктора Барсагова, бросил на раскаленную печь. Виктора Березина, отказавшегося услаждать слух чеченца-охранника пением, услужливый холуй в компании с новыми соратниками забил насмерть.

В июне 1996-го Лимонов и Клочков лично участвовали в казни шестнадцати российских солдат, приговоренных шариатским судом. Случилось это возле селения Рошни-Чу. Руководивший экзекуцией некий Джамбулат, перерезав горло первой жертве, протянул ножи русским «помощникам». Те расторопно бросились выполнять приказание палача. Потом агонизировавших солдат хладнокровно добивали из автоматов под мерное жужжание видеокамеры».

7 мая 2001 года Клочков и Лимонов, попавшие в руки российского правосудия, были осуждены на пятнадцать лет, хотя гособвинитель требовал для них пожизненного заключения. К смягчающим обстоятельствам был отнесена и судебно-психиатрическая экспертиза, согласно которой у Лимонова и Клочкова оказался «низкий интеллектуальный уровень, зато высокая степень приспосабливаемости к тяжелой и опасной обстановке». Словом, все, что они совершили в лагере боевиков, они совершили из чувства самосохранения. Даже когда после первой чеченской кампании боевики пытались обменять их у федералов на своих пленных, Лимонов и Клочков решили остаться в Чечне. Они откуда-то узнали, что после обмена многие солдаты подвергаются жесткому прессингу в военной контрразведке и посчитали, что в их случае будет безопаснее остаться с боевиками»72.

Несколько другая история произошла с Юрием Меновщиковым, уроженцем деревни Юрово Грязовецкого района Вологодской области. Он нес службу в ВДВ и пропал без вести в Дагестане 21 августа 1999 года. Его отец, Адольф Меновщиков, трижды приезжал на Северный Кавказ в поисках сына, однако безуспешно.

Как впоследствии выяснилось, Меновщиков в плену принял ислам и перешел на сторону боевиков после психологической обработки в одном из лагерей Хаттаба. «Кстати, Меновщиков даже прошел обучение в одной из исламских стран. И знал Коран настолько блестяще, что однажды это спасло его от смерти. В деле есть такие показания: однажды во время пребывания в горах группа террористов надолго осталась без еды. Один из них предложил съесть Меновщикова, поскольку в нем течет «неверная» кровь. Однако главарь ответил, что лучше они съедят предложившего такое, ведь русский лучше их всех знает Коран. Между тем Меновщикова подозревают в казнях российских пленных, причастности к серии терактов», – описывали его историю журналисты вологодской газеты «Премьер»73.

20 февраля 2005 года Меновщиков был ликвидирован во время спецоперации в Нальчике. При нем были найдены документы на имя уроженца Грозного Игоря Луканина и кассета, на которой снято, как террорист убивал русских военнопленных. К этому времени Юрий Меновщиков на родине считался героем и его именем даже хотели назвать одну из школ74.

Помимо десятков случаев принятия ислама в плену, первая и вторая чеченские кампании породила также феномен новообращенных наемников, которые нанесли своей стране гораздо больше вреда, чем «полицаи». Среди них выделяются Анна Клинкевич, Юрий Рыбаков и Виталий Смирнов.

Уроженец города Майский Кабардино-Балкарии Юрий Рыбаков приобрел печальную известность как один из самых результативных снайперов у боевиков. В весьма юном возрасте 15 лет его завербовал чеченец Лема Юсупов из села Первомайское, который сначала втянул пастуха Рыбакова в преступный бизнес по угону скота, а затем уговорил перебраться в Чечню и заняться торговлей краденой нефтью75.

После начала второй чеченской кампании Рыбаков примкнул к боевикам и стал снайпером в одном из отрядов.

«Образование – 5 классов. Светлые волосы коротко пострижены, рост выше среднего, в глаза не смотрит, прячет. Плачет. Но жалости к нему нет, когда узнаешь, что натворил этот Юрий. По словам Рыбакова, деньги, вырученные от продажи (что продавал, не сказано), шли на приобретение в Грозном оружия и боеприпасов. На рынке Грозного было закуплено тридцать автоматов, гранатометы «муха».

В сентябре прошлого года в селе, где жил будущий снайпер, чеченцы формировали отряд, который возглавил Султан Шаухалов. У него был позывной «алмаатинец».

– При отряде я прошел подготовку, обучали только чеченцы, – говорит Рыбаков.

Как выяснилось в ходе следствия, в январе нынешнего года он убил пятерых солдат. Это было в селении Первомайское. Снайпера прикрывали два боевика: автоматчик и пулеметчик, оба чеченцы. В Грозном, в районе консервного завода, он убил пятнадцать солдат, а когда федеральные войска заняли это предприятие, еще трех. В том же январе он не раз участвовал в засадах, на его прикладе появились еще три зарубки.

– Офицеров я не стрелял, – говорит, чуть не плача, Рыбаков. Меня это не трогает.

В конце января боевики стали уходить из Грозного. В группе Шаухалова было двадцать шесть мужчин и две женщины, одна из которых снайпер.

– Всего, включая нашу группу, из города ушли около четырех тысяч боевиков, – говорит снайпер. – Выезжали ночью на машинах, потом шли пешком. Пленные несли на себе боеприпасы.

В районе населенного пункта Кота-Юрт группа известного мне еще по первой чеченской кампании полевого командира Руслана Гелаева вступила в бой с подразделениями федеральных сил и осталась прикрывать отход. А в самом Кота-Юрте боевики выставили посты, на одном из которых был Рыбаков. Из снайперской винтовки он убивает здесь еще одного российского военнослужащего. Потом прячется в селении Улус-Керт. Когда же федеральные войска