Царь всех птиц - Ева Борисовна Иванова

между супругами стали стремительно ухудшаться. Галина все время лезла со своими «должна, должен». «Ты должна слушать мужа! Ты не должна во всем потакать детям» И так по многу раз на дню. Внучки бабушку тоже не смогли полюбить. Они, в отличие от Анатолия, не знали о той трагедии, которая случилась с их матерью, но как-то интуитивно сторонились бабушки. Их она тоже пилила, что они должны делать и чего не должны, и это еще больше отдаляло девочек от Галины.

Анатолий постепенно спивался. Его как будто изнутри пожирала зависть ко всем и вся, и он заливал ее водкой. Он старался пить по выходным, не прогуливать работу, но ситуация постепенно выходила из-под контроля. Однажды в выходной день, теща с зятем сидели на кухне. Анатолий, как обычно, пил водку. Разговор зашел о Вере. Муж стал говорить о ней и о ее семье гадости, а Галина его поддержала: «Да, уж она еще та дочь! Меня вот, свою мать, совсем не хочет видеть!»

– Действительно, гадина! – распалялся Анатолий – и на меня всегда смотрит, как на пустое место, не нравлюсь я ей!

– Мама! Толя! Как же вам не стыдно! Вера ведь меня сюда позвала! Мы бы, Толя, с тобой и не познакомились, если бы не она! – Лида почти плакала.

– А, может оно и к лучшему! Надоела ты мне! Все у тебя, как у дурочки, вечно хорошо. И люди у тебя все хорошие. А люди – сволочи, а первые среди них твоя сестрица с мужем!

– Не смей так говорить о Вере! Она этого не заслужила! – Лида хотела уйти из кухни, но Анатолий встал, подошел к жене и ударил ее так, что она упала.

– Будешь ты со мной еще так разговаривать! – буркнул он и ушел в их спальню.

Лида, расплакавшись, кинулась к матери, но та ей сурово сказала: «Ты не должна перечить мужу! А доченька моя старшенькая, действительно, еще та штучка!

– Но она меня от смерти спасла!

– А, нечего было отца дразнить! Он через вас столько горя принял, а я – вместе с ним.

И тут в Лиде впервые всколыхнулась ненависть к матери, она даже испугалась. Наверное, долгие годы, она подавляла это чувство, но сейчас не смогла. Она развернулась и вышла из кухни. Как когда-то и Галина, она легла в комнате дочерей.

После этого случая, жизнь в семье сильно изменилась. Лида с трудом терпела присутствие мужа, да и матери тоже. Старалась брать как можно больше дежурств. Отношения стремительно портились. Анатолий пил все больше и больше. На работе начались неприятности, его предупредили, что он или «завязывает» или его увольняют. Однажды Лида вернувшись утром с дежурства, обнаружила что дочки не пошли в школу. Обе были какие-то притихшие. Когда мать спросила, почему они не на занятиях, старшая Марина расплакалась и рассказала, что вчера папа пришел пьяный, все время к ним придирался, а потом сильно их побил ремнем. Девочки стали показывать матери синяки и ссадины. Лида представила, как пьяный, здоровенный мужик гоняется по квартире с ремнем за девочками, и вдруг вспомнила своего отца, который воткнул в нее нож, а мать, фактически, встала на его сторону.

– Нет! Со мной этого не будет! – она собрала вещи мужа, покидав их как попало в два чемодана и сумку и, когда он пришел с работы, сказала: «Уходи! Уходи по -хорошему! Квартира останется у меня, хочешь – судись!»

После этого последовала безобразная сцена с угрозами, дракой, криками и, в конце концов, вызовом милиции. Анатолию дали 15 суток. Лида подала на развод и вставила новые замки во входную дверь. Анатолий пытался вернуться домой, но жена была непреклонна: «Хочешь, подавай в суд на раздел квартиры, но я тебя к детям не пущу!»

Анатолия уволили с работы, и он ушел в длительный запой, ночевал, где придется – первое время у старых друзей, а дальше у случайных собутыльников. После, несколько протрезвев, вернулся к родителям в Ленинград, сестра к тому времени вышла замуж и жила со своей семьей отдельно. С горем пополам, ему удалось устроиться в магазин грузчиком.

Галина негодовала: «Как ты могла выгнать мужа? Ты должна была терпеть ради детей!»

– Да, конечно! Ты вот терпела, якобы ради нас с Верой, а нам-то это было не нужно! Я до сих пор не понимаю, как ты – мать, могла пустить обратно человека, который чуть не зарезал твою дочь!

– Ты не можешь меня ни в чем обвинять! Я тебя родила и вырастила!

Такие разговоры происходили теперь ежедневно, этот вялотекущий скандал опустошал Лиду, вытягивал силы. Галина пыталась подзуживать и внучек, но они были на стороне матери.

Примерно через месяц отсутствия Анатолий появился в своем бывшем доме, трезвый, с цветами и подарками для дочек. Жена хотела захлопнуть у него перед носом дверь, но вмешалась мать: «Заходи, заходи зятек! Сейчас обедать будем!» Лида, молча пропустила мужа в квартиру. За обедом говорила одна лишь Галина, дочь и внучки молчали, Анатолий скупо отвечал на вопросы тещи. Он все время порывался поговорить с женой, хотел ей сказать, что намерен вернуться, но Галина и дочки мешали. В конце концов, Анатолий решил, что это к лучшему, и что в следующий раз он придет к Лиде в больницу. Уходя, он сунул жене конверт с деньгами: «Это на дочек, а я скоро снова приеду».

Но скоро Анатолий не приехал, он практически постоянно пил, а в редкие трезвые дни уговаривал себя, что «еще не созрел для серьезного разговора». В глубине души он просто боялся, что получит от ворот поворот. Лида же его не ждала. После их расставания, она чувствовала себя гораздо комфортнее, и, если бы не постоянные упреки матери, была бы почти счастлива. Анатолия, в конце концов, уволили с работы, и родители заставили его пойти к наркологу «подшиться». После этого, он снова приехал к жене и, уже никого не стесняясь, стал проситься назад, унижался, клятвенно обещал, что больше не будет пить, и у них начнется новая жизнь. Лида в какой-то момент дрогнула, а тут еще и мать подоспела со своим «ты должна», и Анатолий остался. Он вернулся на прежнее место работы, но прежняя жизнь не вернулась. Анатолий больше не сплетничал с тещей на кухне, он стал молчалив и раздражителен. Молча вставал утром, шел на работу, молча возвращался, ужинал, смотрел телевизор, не вникая в то, что видел, и ложился спать. Дочери его тоже не интересовали.

Как только кончился срок