Французский квартал - Стелла Камерон

Джек Шарбоннэ устремил на него ледяной взгляд.

— Прочь с дороги, — мрачно проговорил он, приближаясь к репортеру.

Но тот нимало не смутился и опять загородил путь Джеку.

— Видите, они натянули желтую ленту, как на месте преступления. Так что же это было? Обычная смерть или убийство? Поймите, телезрители имеют право знать истинное положение вещей!

— Дайте пройти, — процедил сквозь зубы Шарбоннэ, пытаясь оттеснить репортера от своей спутницы.

— Значит, все-таки убийство? — завопил тот почти радостно.

— Прекратите! — вдруг раздался взволнованный женский голос. — Эррол был мирным и законопослушным человеком! Зачем устраивать вокруг его смерти такую шумиху? Просто неуважительно по отношению к его памяти!

— М-да… — проговорил репортер, — прошу прощения, мэм. Но телезрители имеют законное право… Возможно, вы прольете свет на происшедшее сегодня утром в этом доме?

— Эррол Петри умер, — сказала женщина, в то время как Шарбоннэ закрывал собой объектив. — Мы считаем, что от сердечного приступа. У него было слабое сердце.

— Все? — раздраженно бросил Шарбоннэ. — А теперь дайте нам пройти.

Обняв свою спутницу за плечи, он повел ее вперед.

— Селина Пэйн?! — вдруг воскликнул репортер и так и засветился от восторга. — Ну точно, как же я сразу не разглядел! Друзья, это же Селина Пэйн, наша бывшая «Мисс Луизиана»!

— Кто-то за это заплатит… — пробормотал глухим голосом Уилсон.

Салли посмотрела на него и медленно поднялась с постели. Смертельная бледность разлилась по лицу мужа, на лбу блестели капельки пота. Он сел на край кровати и, наклонившись вперед, едва не уткнулся носом в телеэкран.

— Сучка… — процедил он сквозь зубы. — Я тебя заставлю делать то, что тебя просят, сучка!

— Но я… — Салли запнулась, внезапно осознав, что Уилсон обращается к Селине Пэйн. — Что ты имеешь в виду?

— Я тебе не позволю… — продолжал тем же тоном Уилсон. — Сама виновата, девочка. Теперь я преподам тебе урок!

— Уилсон… — тихо произнесла Салли. — Перестань, прошу тебя.

Он обернулся к ней, взял за руку и вдруг рывком опрокинул на постель. Оскалил зубы в страшном подобии ухмылки. На висках и шее вздулись вены.

— На этот раз тебе не придется умолять меня, Салли. Просто раздвинь свои ноги, — тихо проговорил он.

Во второй раз за утро ею овладел полубезумный самец. Такого не случалось уже несколько месяцев. В последний раз они с Уилсоном занимались любовью бог знает когда. Сейчас он просто использовал ее, не спуская глаз с телеэкрана. Будь Салли слепой дурочкой, она, возможно, и получила бы удовольствие. Но она знала, что Уилсона возбудила не она, а Селина Пэйн. И занимался он сейчас любовью не с ней, своей женой, а с Селиной Пэйн…

Джек услышал, как Амелия босыми ножками зашлепала по коридору, и отвлекся. Из кухни доносилось звяканье посуды — там суетилась Тилли.

Сняв очки, он помассировал пальцами переносицу и спустил ноги с мягкой оттоманки. Паршивый выдался денек… А теперь еще и дочка на него злится. И экономка тоже.

Женщины…

Джек, похоже, никогда не сможет их понять.

Амелия открыла дверь кабинета и, повиснув на дверной ручке, остановилась на пороге. К себе она прижимала пухлого Принца Лягушку.

Джек отложил бумаги, над которыми работал.

— Ну а теперь что, букашка?

— Там злое привидение! Оно ест мои игрушки. Громко чавкает и после отрыжки не просит извинения!

Джек с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.

— Амелия, — строго проговорил Джек. — Я отправил тебя спать, но ты вскочила, и второй раз тебя укладывала уже Тилли. Затем снова я. Сколько ты будешь бегать? Нет у тебя никакого злого привидения.

Девочка стала выписывать ножкой круги и упрямо крутиться перед дверью. Темные кудряшки на ее головке весело запрыгали. В глазках не было и тени раскаяния.

— Сегодня ты не проводил меня в садик!

— Не проводил, но мы ведь уже говорили об этом. Меня неожиданно вызвали по важному делу, и пришлось тебе идти с Тилли.

— Но ведь это наше время! Ты сам так говорил. Твое и мое. Когда ты провожаешь меня в садик. А ты сегодня даже не позавтракал со мной! А завтрак — это тоже наше время.

Джек привык обращаться с дочерью как с равной, вернее, как со взрослым человеком, и настаивал, чтобы ее бабушка и Тилли относились к ней так же.

— Извини, дорогая, я перед тобой виноват.

— Я прощу тебя, если ты расскажешь сказку.

Джек, покачав головой, улыбнулся и протянул руки к дочери. Та мгновенно забралась к отцу на колени, а у себя на коленях устроила свою игрушку. Джек сосредоточенно нахмурил брови, изготовившись продолжать сказку, которую он рассказывал Амелии на протяжении нескольких лет.

— Филимения и принц Дракон спасли еще одного маленького эльфа из плена Ледяного Волшебника, — напомнила дочь окончание последнего эпизода.

— Филомена, — машинально поправил Джек.

И тут в дверь позвонили. Джек насторожился. У них редко бывали гости в столь поздний час.

— Открыть, мистер Шарбоннэ? — крикнула с кухни Тилли. — Или лучше довериться интуиции и не обращать внимания?

Джек осторожно опустил дочь на пол и отозвался:

— Я сам, Тилли, спасибо.

Тилли жила здесь же на третьем этаже: Джек выкупил ей квартиру. Раньше в ней жила прислуга, но Тилли Джек к прислуге не относил. Она была скорее другом Амелии и его личным консультантом по ведению домашнего хозяйства.

— Так-так-так… — протянул Джек, отперев дверь. — Надеюсь, твои телохранители прячутся где-нибудь поблизости?

Селина Пэйн недоуменно огляделась по сторонам — на улице были только редкие пешеходы.

— Шутишь? — отозвалась она. — Я не ребенок и не туристка. Хожу сама по себе.

— Тогда, может быть, ты бессмертна?

При свете лампочки он разглядел ее бледное лицо и испытал легкий — совсем легкий — стыд.

— Что тебе здесь нужно? — довольно грубовато продолжил он.

— Я хотела бы с тобой поговорить.

— Ну, это понятно. Уж наверное, ты пришла не для того только, чтобы лишний раз полюбоваться моим красивым лицом.

Селина подняла-таки на него глаза.

— У тебя действительно красивое лицо, Джек Шарбоннэ. Но глаза твои — как репейник. Закрывай их черными очками, мой тебе совет.

Джек оценил шутку и в ответ улыбнулся.

— Может быть, позволишь войти? Нехорошо разговаривать через порог.

Он никогда не водил женшин на Шартр-стрит. Это была территория Амелии, ее собственное царство, которое она делила с ним, Тилли и Принцем Лягушкой. Джек чувствовал себя не вправе водить сюда кого вздумается.