Повседневная жизнь русских щеголей и модниц - Елена Николаевна Суслина

По примеру выставок княжеской одежды в Византии устраивались подобные и на Руси. Лаврентиевская летопись рассказывает, что в Киеве в Софийском соборе на всеобщее обозрение выставлялись одежды княжеские: «…порты (одежды) блаженных первых князей еже бяху повешали в церквах святых, на память собе…»

Составитель Ипатьевской летописи записал, что во Владимире во время большого пожара в 1183 году загорелась соборная церковь Успения «Златоверхая». Загорелось все, что было внутри нее и утварь церковная, и «порты» шитые золотом и жемчугом, которые на праздник вешали на «две верви чюдных» от золотых ворот до иконы Богородицы и от нее до владычных сеней.

Те, кому посчастливилось увидеть эти великолепные одежды, могли запомнить рисунок вышивки да орнамент, выложенный жемчугом, а потом что-то подобное изобразить на своем, пусть и не таком богатом платье. Те же, кто не гнался за его красотой, просто дивились княжескому богатству и чудесному шитью.

Одежд и тканей в княжеской казне припасалось немало. Летописи неоднократно упоминают о посылке подобных даров от царей Византийских. В 976 году «царь же греческий Василий послал к Святославу великие дары от злата и паволок, прося от него мира». В 1164 году «приела царь дары многы Ростиславу, оксамиты и паволокы и вся узорочья различная».

Роль одежды в жизни человека не изменилась с Древнейших эпох, и гомеровским строчкам, написанным в VIII веке до нашей эры: «Ныне ж кто хилого нищего в рубище бедном уважит?», вторит автор «Слова Даниила Заточника»: «… богатый муж везде ведом — и на чужбине друзей имеет, а бедный и на родине ненавидим ходит. Богатый заговорит — все замолчат и после вознесут речь его до облак; а бедный заговорит — все на него закричат. Чьи одежды богаты, тех и речь чтима».

Хотя богатство и красивая одежда это еще далеко не все, что нужно человеку, чтобы заслужить почтение и уважение окружающих. Даниил напоминает, что «… нищий мудрый что золото в грязном сосуде, а богатый разодетый, да глупый — что шелковая подушка, соломой набитая».

Глава 2

Мастерство ювелиров на службе у модников

Чувство эстетического наслаждения, возникающее при виде красивых одежд или украшений, нашим пращурам было доступно не в меньшей мере, чем нам. Они не всегда знали о функциональном назначении тех или иных красивых предметов, но оценить их художественные достоинства могли. В V–VII веках некий рядовой старейшина из калужских лесов побывал на Киевской земле и вывез оттуда несколько фибул с ярко-красной эмалью. Не зная, что их используют в качестве застежки, он сделал себе из восьми фибул парадное ожерелье и надевал его поверх одежды.

Высоко ценили золото и серебро, оно шло на изготовление и военного снаряжения, и парадной и повседневной одежды знати.

Византийские золотые изделия, созданные при помощи скани, украшенные зернью, поражавшие русскую знать своей изысканной красотой еще в VI–VII веке, заставили славянских мастеров искать способы воспроизведения этой тонкой работы. Скань — ювелирная техника, при которой получается узорчатое изделие из тонкой крученой проволоки. Зернью называют ювелирную работу, созданную из мельчайших золотых, серебряных или медных шариков, диаметром от 0,4 мм., напаянных на изделие. Но подражания, которые удавались славянским мастерам выходили тогда еще грубыми. И только спустя три-четыре столетия русские умельцы освоили эту технику виртуозно.

Любили наши пращуры драгоценные камни и жемчуг, коими украшали одежду, золотые и серебряные вещицы. Жемчужные зерна обрамляли золотые колты, жемчугом украшали богатые шелковые платья. Нравились нежно-фиолетовые аметисты, синие сапфиры, яшма, халцедон, рубины и изумруды. Восхищал сильный контраст между цветистыми шелковыми и парчовыми тканями и белизной льняных рубах, который усиливали еще и многоцветностью ювелирных украшений. Серебристая поверхность колтов и браслетов покрывалась чернью, золотые диадемы и гривны расцвечивали голубой, синей или нежно-голубой эмалью.

Желание обладать подобными изделиями оказывалось настолько велико, что бросало на необдуманные поступки, забывались приличия и хорошие манеры. Так, однажды послы русские, именем государя своего, чуть ли не требовали у византийцев одежды и венцов золотых, украшенных драгоценными камнями. Поставленные в неловкое положение, хитрые византийские вельможи нашли выход, они объясняли, что с радостью бы отдали, но не могут, ибо «сии порфиры и короны сделаны руками ангелов и должны быть всегда хранимы в Софийской церкви».

Великий князь киевский Святослав (?—972), сын князя Игоря и Ольги, собрав как-то бояр, в присутствии матери своей княгини Ольги сказал, что веселее ему было бы жить в Переяславце, нежели в Киеве, «ибо в столице Болгарской, как в средоточии, стекаются все драгоценности Искусства и Природы. Греки шлют туда золото, ткани, вино и плоды, Богемцы и Венгры серебро и коней, Россияне меха, воск, мед и невольников».

Результатом походов князя на Оку, в Поволжье, на Северный Кавказ и Волжскую Болгарию, где дружины Святослава разгромили Хазарский каганат, стало и умножение казны, и укрепление внешнеполитического положения Киевского государства. Кстати, щегольским украшением Святослава и знаком благородства была золотая серьга, украшенная двумя жемчужинами и рубином.

Постоянные заказы на изготовление всевозможных изделий, развивали и оттачивали технику наших мастеров. Русским ювелирам не находилось равных в XI–XII веке. Киевский летописец, восторгавшийся серебряной гробницей Бориса и Глеба в Вышгороде, писал: «И тако украси добре, яко не могу сказати оного ухищрения по достоянию довольне; яко многим, приходящим от Грек и иных земель, глаголати: «Нигде же сицея красоты бысть»».

И не один он так высоко оценивал работы наших умельцев. В Германии священник Гельмерсгаузенского монастыря, что около города Падерборна, — Теофил в своей книге, посвященной технике ювелирного дела, перечислил страны, мастера которых прославили себя этим видом искусства. В этом списке Русь стоит на втором месте, уступая только Византии, и уже после русских ювелиров шли арабские, итальянские, французские и немецкие.

Княжеская казна, пополнявшаяся драгоценностями, являла собой предмет гордости и не без удовольствия демонстрировалась именитым гостям. Князь Святослав Ярославич (1027–1076) водил гостей в свою сокровищницу, как в музей. Удивляли причудливые и бесподобные по своей красоте женские украшения: золотые короны, отделанные эмалью и жемчугом, с длинными до плеч золотыми цепями, кончики которых украшались колтами с изображением вещих птиц, барсов или цветов; шейные украшения — «гривная утварь», в состав которой входили мониста из больших медальонов, разнообразные бусы, подвески, лунницы, крестики; широкие серебряные браслеты, богато орнаментированные изображениями птиц, кентавров, гусляров и плясуний; и многочисленные кольца.

Все это было сделано тонко, изящно, увито завитками скани, усыпано тончайшей зернью. Ювелирные изделия создавались из различных металлов: бронзы, — золота и серебра; из дерева, стекла, кости, янтаря и даже