Большая игра. Британия и США против России - Дмитрий Зыкин

Когда в Петербурге и Москве узнали детали Даргинской операции, Воронцова и Клюгенау упрекали во всех грехах. Ермолов, давно покинувший Кавказ, также внимательно следил за происходящими там событиями. Он вел обширную переписку с командующим и другими полководцами, давал им советы, высказывал свои суждения. В письме к Воронцову Ермолов указывал, что особых выгод захват Дарго не принес, но при этом воздержался от острой критики. Напротив, он высоко оценил мужество Клюгенау и удивлялся, что ему не дали никаких наград за бои у Дарго.

Трудно сказать, под влиянием писем Ермолова или самостоятельно, но теперь Воронцов окончательно решил, что покорение Кавказа следует проводить по старой схеме. Это означало, что действовать надо планомерно, вырубать просеки в лесах, строить систему крепостей и, опираясь на них, постепенно расширять зону русского влияния. Иными словами, Воронцов воспроизвел основные элементы стратегии Ермолова.

Но не только Дагестан и Чечня были предметами забот русских генералов. Во второй половине 40-х годов XIX века усилилось брожение и в Черкесии. В 1847–1848 гг. там прошли народные собрания, которые постановили, что их решения обязательны для всех черкесских обществ. Более того, создавалось ополчение, появлялась упорядоченная система управления черкесскими народами независимо от России. Иными словами, шел процесс консолидации разрозненных адыгских субэтносов. В 1847 году ветвь черкесского народа – абадзехи – через своих делегатов обратилась к Шамилю с просьбой прислать им своего наиба (заместителя). Эту миссию имам возложил на своего мюрида, знавшего наизусть Коран, Мухаммед-Амина (Эмина), также известного под именем Магомет Асиялав[29].

Прибыв в Черкесию, наиб пообещал освободить крестьян от власти местных князей. Этот лозунг пришелся по душе бедным слоям населения, и Мухаммед-Амин попытался объединить всех черкесов. Однако на первых порах лишь абадзехи признали в нем своего вождя, а остальные субэтносы выступили против, причем шапсуги дали вооруженный отпор. И все же на «своей» территории наиб Шамиля добился заметных успехов в государственном строительстве и, как сказали бы сейчас, милитаризировал местные общины.

Каждый двор обязался содержать по одному вооруженному всаднику, вокруг аулов были построены укрепления, размещены пушки. Так, постепенно в Кавказской войне формировался еще один «фронт». А у России, как и в предыдущие годы, основные силы были сконцентрированы на западном направлении. Великие державы не прекращали острого соперничества на мировой арене, и в 40-х годах внешнеполитическая обстановка резко осложнилась. Без учета этого фактора мы ничего не поймем и о ходе Кавказской войны, поэтому нам придется на некоторое время отвлечься от «горского вопроса» и проанализировать ситуацию в Европе.

Мы уже видели, что «польский вопрос» имел едва ли не прямое отношение к делам России на Кавказе. В раскладах мировых держав гипотетическое восстание в Польше увязывалось и с одновременным мятежом на юге нашей страны. Ранее мы говорили о планах создания европейской коалиции, которая бы начала большую войну против России, причем среди ударных частей должны были быть поляки, а конечной целью – расчленение нашей империи с отделением Кавказа и созданием там Черкесии. Все это не было пустыми прожектами кабинетных стратегов, и такая попытка была предпринята во время Крымской войны. Поэтому давайте хотя бы кратко проанализируем и ситуацию в Польше.

Существует расхожее мнение, что после победы над Наполеоном все польские земли отошли России, Австрии и Пруссии, и тем самым польская независимость полностью прекратила свое существование. Разумеется, это ошибка. По итогам решений Венского конгресса 1815 года в руках поляков оставалось небольшое государство – Краковская республика, провозглашенное независимым под покровительством соседних держав. Конечно, де-факто это состояние соответствовало скорее статусу протектора, однако влияние на нее «покровителей» – России, Австрии и Пруссии – было ограниченным. Так, например, после восстания в Польше 1831 года многие его участники бежали в Краков и там нашли убежище. Причем польские националисты отнюдь не собирались тихо сидеть в Кракове, а сразу же занялись составлением планов нового восстания и возрождения Польши. В их головах отнюдь не умерли грезы о великой стране с границами вплоть до Киева. А за ними стояли Франция и Британия, которые намеревались использовать первый же удобный случай, для того чтобы ударить по России и Австрии, разыграв в том числе и «польскую карту».

И вот в 1846 году краковские заговорщики начали восстание на территории «австрийской Польши». Они надеялись поднять и все остальные территории, населенные поляками, включая царство Польское в составе России. Австрийцы быстро и жесточайшим образом подавили это выступление. Провалом закончились и попытки поджечь «русскую Польшу». Армии трех держав-покровителей заняли Краков, и по инициативе Николая I в Берлине состоялся конгресс, призванный решить судьбу Краковской республики. Петербург предлагал присоединить ее к Австрии, что и было сделано. Осиное польское гнездо прекратило существование. Лондон и Париж пытались возмущаться и протестовать, но их демарши были проигнорированы. Во многом можно упрекать Николая I, однако нельзя не признать, что он обладал несгибаемой волей. Злые языки называли это упрямством, но «упрямство» на благо России – это положительное качество.

Между тем в Лондоне вовсе не собирались мириться с усилением России и Австрии, расширившейся за счет земель Краковской республики. Англия, как обычно, действовала чужими руками и поощряла антиавстрийское движение в Италии. 12 января 1848 года при поддержке Лондона восстала Сицилия, а за ней стали подниматься и другие итальянские государства. Их растерявшиеся правители пошли на уступки мятежников и ввели либеральные конституции. Забеспокоился и Париж, французский король Луи-Филипп совершенно справедливо полагал, что либеральная революция перекинется и на его страну. И действительно, 22 февраля 1848 года на парижских улицах появились баррикады, а через два дня Луи-Филипп отрекся от престола. В конечном итоге президентом уже республиканской Франции стал племянник Наполеона – Луи-Наполеон Бонапарт. 13 марта восстала Вена.

Австрийский император Фердинанд I, у которого была репутация слабого и вялого монарха, неожиданно вышел из политической «спячки», отправил в отставку консервативно настроенного канцлера Клеменса Меттерниха и согласился на конституцию. Это успокоило волнения в Австрии, но тут восстала Венгрия. Фердинанд I удовлетворил требования и венгров, и казалось, что спокойствие установилось в Австрийской империи. Но тут итальянцы изгнали австрийские войска из Венеции, которая объявила себя республикой. Примеру Венеции последовал Милан, Неаполитанский король прислал Венеции свой флот.

15 марта начались беспорядки в Берлине, что заставило прусского монарха Фридриха-Вильгельма IV пойти на все уступки, которых требовали от него революционеры[30]. В Дании – то же самое, здесь во главе революции в Гольштейне встал герцог Аугустенбургский.