Шипы и розы - Лана Каминская

Леди Андервуд одобрительно улыбнулась.

– Ну, а от меня-то какая помощь потребуется? Уговорить Джейкоба? Я сделаю всё, что в моих силах.

– Я ваш вечный должник! – пылко выдал Тим и тут же добавил: – Но есть ещё одна вещь, о которой хочу просить вас...

Малеста кивнула.

– Говорите. И встаньте, наконец, с колен!

Тим нехотя поднялся.

– Понимаете, матушка, мне нужно Лиззи очаровать... Мне нужно показать ей, какой я есть на самом деле, ведь она слышала обо мне только гадкое. А я совсем другой. Не такой, каким меня знает большинство. Но я... я совсем не знаю, как правильно мне начать. С другими... – на этих словах Малеста стыдливо покраснела, а Тим тоже театрально потупил взгляд, – с другими всё было просто. Но Лиззи особенная. Вот я произношу её имя, а сам чувствую, как по моей спине от волнения пробегают многоножки, приглашая всех родных и знакомых... Понимаете? Если бы вы помогли мне. Если бы научили, как войти в сердце той, чья улыбка для меня – луч солнца в пасмурный день. Это и есть та услуга, о которой я хотел просить вас... А вы о чём подумали?

И Тим хитро улыбнулся уголками губ, но леди Андервуд этого не заметила.

– Я помогу, – ответила она, вставая и двигаясь к двери. – Я помогу вам, но обещайте мне лечиться и ничего не говорить о нашем сговоре Джейкобу.

– Обещаю.

– Тогда отдыхайте, Тимоти. Вам нужно набраться сил. Ваш отец вот-вот будет дома.

Малеста вышла из спальни. Убедившись, что дверь плотно закрыта, прошла вперёд по длинному тёмному коридору, прислонилась спиной к стене, выдохнула и измождённым голосом пробормотала:

– Скорей бы приехал Джейкоб. 

Заливаемый бодрым летним дождем особняк сэра Фредерика Пикли дремал, словно дворец Спящей Красавицы. Во всех комнатах шторы были приспущены, и тишина стояла не хуже кладбищенской, и только в библиотеке в камине весело трещали дрова, и с каждым новым часом всё больше пустела бутылка бренди. 

Сам сэр Фредерик, облачённый по просьбе щепетильной до модных тенденций супруги в неудобный смокинг и брюки в серую полоску, сидел, покачиваясь в старом, но всё ещё работающем, кресле-качалке, мял губами давно потушенную сигару и просматривал документы. Его гость, сэр Джейкоб Андервуд, стоял у камина, протянув к огню руки, и никак не мог согреться. То ли протянуло на ветру, то ли в ознобе была виновата глубокая лужа, в которую угодил ногой лорд Андервуд, покидая экипаж прямо у ворот дома своего старого приятеля, но тем не менее вернуться к комфортному самочувствию у Джейкоба никак не получалось, и даже спиртное помогало слабо.

– Так-так. – Сэр Пикли вытащил изо рта сигару, скомкал её в пепельницу и, ещё раз всмотревшись в листки бумаги перед собой, принялся усиленно считать в уме: – Приличная сумма выходит, ты не находишь, Джейкоб? Сто фунтов на содержание, двадцать на оплату дороги и ещё сто за работу! Итого, двести двадцать фунтов, чтобы провести каталогизацию библиотеки! Ты слышал, Джейкоб? Каталогизацию!

Лорд Андервуд презрительно хмыкнул и обвёл взглядом высоченные шкафы, все заставленные книгами, как новомодными, так и старыми, и проеденными книжной молью.

– Зачем её вообще каталогизировать? 

– И я то же самое сказал! – подхватил Пикли. – Так и сообщил жене, что мы великолепно обходились без этого уйму времени. И ещё столько же обойдёмся.

– И что Камилла?

– Ответила, что в нашем доме этого не делалось с тысяча семьсот восемьдесят второго года! Ты только подумай, Джейкоб, она-то откуда знает? Она в те годы даже ещё не жила!

– Женщины каким-то странным образом знают больше нас, Фредди. Только не спрашивай детали – я и сам в них не разбираюсь. Подвести баланс крупного банка за десять, а то и двадцать, лет для меня куда проще, чем ответить на вопрос жены, какую накидку ей надеть перед тем, как отправиться к миссис Мерит на порцию вечерних сплетен: зелёную или серую.

– И какую в итоге она выбирает?

– Клетчатую.

Сэр Фредерик удивленно повёл бровями и плеснул себе в бокал ещё бренди.

– Я подготовил то, что ты просил, – после нескольких глотков ответил он.

Джейкоб Андервуд медленно повернулся и даже про холод в пальцах позабыл. А сэр Фредерик поднялся и, по инерции качаясь, прошёл к рабочему столу, выдвинул средний ящик и вытащил пачку бумаг, переплетённых меж собой и в обложке из дорогой чёрной кожи.

– Всё здесь.

Упитанный томик перекочевал из рук хозяина в руки гостя. Джейкоб Андервуд взвесил его на ладони и растянул тонкие губы в довольной улыбке.

– Дело, которое принесёт нам сотни тысяч фунтов.

– Я бы сказал, афера, которая принесёт нам сотни тысяч фунтов. Юридически выверенная, со всех сторон идеальная, финансовая афера, о которой будем знать только ты да я.

– Другие акционеры точно ничего не заподозрят?

– Они будут видеть лишь постепенно растущий процент невозвратных ссуд, будут хвататься за голову, разводить руками и предлагать меры, чтобы хоть как-то отбить потери, но тебе беспокоиться нечего. Через год всё успокоится, банк постепенно выйдет в прибыль, а в твоём кармане соберётся приличный капитал.

– Я уговор помню: пятьдесят на пятьдесят.

Сэр Фредерик поморщился.

– Джейкоб, мы с тобой с Итона вместе, неужели ты думаешь, что я тебе не доверяю?

– Доверяешь, – ответил Андервуд, – иначе давно бы состряпал договор. Ты их на каждый чих пишешь.

– А тут подумал, к чему нам, двум друзьям, гроши на бумаге делить? Давай лучше сделаем по-другому. – На этих словах сэр Пикли взял со стола бутылку и разлил остатки по бокалам. – У тебя есть сын, хоть и непутёвый, у меня – дочь, она чуток поумнее будет. Больше ни у тебя, ни у меня наследников нет, и передавать капиталы некому. Давай поженим их, что ли? И пусть моя доля по этим твоим махинациям, – Фредерик кивнул на кожаный томик, – пойдёт на их счастье. Согласен? Не оставишь же ты собственного сына и его молодую супругу без денег!

Джейкоб прищурился, обдумывая услышанное.

– Согласен, – произнёс он, решив, что так будет лучше для всех. И сын, глядишь, образумится, но главное, ножа в спину не будет.

Фредерика Джейкоб знал слишком хорошо: в законах тот разбирался превосходно, липовые схемы создавал мастерски, своей выгоды никогда не упускал и готов был за неё горло перегрызть, а если и надо, то сокурсника сдать, наговорив на того и по делу, и без него. И Андервуд прекрасно понимал, почему в этот раз его школьный приятель не обезопасил себя никаким письменным соглашением: светить своё имя на бумаге, описывающей финансовое преступление, было бы верхом глупости, а вот обьединить дома и, как следствие, объединить капиталы было шагом мудрым, и Джейкоб не возражал.