Alouette, little Alouette… - Юрий Никитин

Все пятеро, теперь еще и Аллуэтта, он чувствовал, провожают его взглядами, но оглядываться не стал, все равно тут же уткнутся мордами в окуляры микроскопов, начнут всматриваться в экраны или спешно записывать мышиные теломеры.

И вообще не его дело общаться с полотерами. Хотя эту дуру взяли на ставку лаборанта, но это все равно почти полотер, разве что обречена с утра до вечера мыть и вытирать не пол, а пробирки.

– А где Френсис? – спросил он в пространство.

– У директора, – сообщил из-за спины торопливый голос Анечки. – Здесь он в твоем распоряжении, а там получает ключи от его квартиры.

Максим буркнул:

– Может быть, еще и автомобиль?

– Точно, – обрадованно сказала Анечка и добавила льстиво: – Все вы заранее знаете, шеф!.. «Теслу» последней модели только что подогнали к воротам.

– Ничего себе, – сказал он озадаченно. – Ладно, все за работу!.. А где стол Френсиса?

Джордж крикнул издали:

– Хотели поставить рядом с вашим, но Данил Алексеевич сказал, что вы оба неуживчивые гады, вас лучше в разные углы ринга. И мы решили соблюсти принцип золотой середины… Георг, не смей хихикать! Я совсем не то имел в виду. Вон там стол Френсиса и все остальное.

Максим демонстративно не обращал внимания на остальных, весь как бы в делах, а Френсис, понимая, что некоторые особо деликатные функции заведующего нужно бы выполнять другим, со вздохом вылез из-за стола и пошел к Аллуэтте.

Выражение его лица постоянно менялось, он то видел перед собой ослепительно красивую женщину, и в глазах блистал восторг, то простую лаборантку, и рука тянулась взять ее за булочки, но, когда она подняла голову и посмотрела ему в глаза, он ощутил с холодком во всем теле, что перед ним наследница миллиардов, а сам он начинает смотреть на нее чуть ли не заискивающе, разозлился на себя и сказал с превосходством классового противника, взявшего власть в Институте благородных девиц:

– Мадам, вам предстоит раз в день перемывать все пробирки и колбы. Вне зависимости от того, использовались они или нет. Вообще чистота здесь должна быть идеальная… нет-нет, сюда нельзя приводить толпу ваших служанок.

Аллуэтта слушала молча, ежесекундно напоминая себе о разговоре с отцом. Тот с такой уверенностью заявил, что она не доработает и до обеда, что будь этот вот не парнем, уже бы дала по гнусной наглой роже. Отец утверждал, не доработает вовсе не потому, что будут обижать. Просто в лаборатории нормальные люди, как вот этот, что либо таращит глаза на ее сиськи, она их решила не очень-то и прятать, либо смотрит так, будто вот-вот ударит.

Отец сказал, что если не к обеду, то к концу дня точно сорвется, завизжит в истерике избалованной светской куклы и убежит с визгом и воплями.

Когда Френсис закончил перечислять, она поинтересовалась:

– Как, это все?

Он изумился:

– Вам мало?

– А как же пересчитать все маковые зерна, – спросила она, – что высыпались из мешка? Вымыть лапы вашей кошке?..

Он отмахнулся.

– Это оставим на завтра. А мешок мака будет перемешан с просом, так что будет намного легче. Просо в одну горку, мак в другую. Вам понравится.

– Мне уже нравится, – заявила она.

– Вот и отлично, – сказал он. – А пока сделайте мне большую чашку кофе. Можно бы и нашему шефу, но, полагаю, сразу подеретесь, так что лучше не приближаться… Шеф нам еще нужен.

– Спасибо за предупреждение, – сказала она.

Он усмехнулся.

– Не за что. Вам у нас понравится.

– Я уже в восторге, – сообщила она с мокрой тряпкой в руках. – Мне пробирки вытирать вот этим?

– Для пробирок у нас особые салфетки, – сказал он. – Извините, спирт, которым протирали пробирки в прошлом веке, больше не завозят.

Она поинтересовалась:

– А что же тогда пьете?

– Алергейт, модафигант, – сказал он, – а еще бурстэйд. Все это запрещено к употреблению, людей нужно оберегать, как вы знаете.

– Что, – спросила она, – правда?

– Что употребляем?

– Нет, – уточнила она, – что людей нужно оберегать?

Он улыбнулся шире.

– Если верить массмедиа…

Когда Аллуэтта делала кофе, к ней тихонько приблизилась полная молодая женщина украинско-испанского типа, посмотрела, как управляется, покачала головой.

– Тебя как зовут?..

– Аллуэтта.

– Красивое имя, – сказала женщина. – Меня зовут Аня.

– Анечка, – сказала Аллуэтта. – Я слышала. Ты занимаешься секвенированием.

– Ого, – сказала Анечка, – у тебя хорошая память. Давай помогу…

– Я сама.

– Конечно, сама, – ответила Анечка, – просто подскажу, что Джордж не пьет кофе, только зеленый чай, а Георгий только кофе с молоком и не терпит сливок.

Аллуэтта сказала шепотом:

– Спасибо, ты меня выручаешь. Нет, просто спасаешь. А что предпочитает шеф?

Анечка чуточку помедлила с ответом.

– Понимаешь, у него вкусы очень простые. Кофе любой, лишь бы крепкий и сладкий. Булочек ему не надо, хотя их тоже ест. Но любит больше, как я заметила, поджаренные гренки с козьим сыром от фирмы Вайт энд Вайт.

Аллуэтта спросила с сильно бьющимся сердцем:

– А здесь такой есть?

Анечка покровительственно улыбнулась:

– У нас есть все. Нужно только назвать правильно. И отчетливо, здесь твоего голоса еще не знают.

Аллуэтта кивнула с некоторым запозданием, ну да, здесь же принтеры, что печатают все: от металлических конструкций до утонченных блюд, отвратительно, но так везде. Только в высшем свете по-прежнему делается эксклюзивно вручную и очень дорого, зато качество… хотя злые языки утверждают, что эти чемпионы кулинарии используют те же принтеры, чувства человеческие не в состоянии отличить еду, приготовленную самым лучшим поваром, от той, что составляет автомат и выдвигает на лоток принтера.

– Вайт энд Вайт, – повторила она. – Хорошо, только бы не перепутать.

– Если что, – шепнула Анечка, – спрашивай у меня.

– Спасибо.

В лаборатории странная тишина, все чинно за столами, хотя еще не успели излазить все огромное помещение, исцеловать каждый дюйм ККК-3С, навосхищаться возможностями, и всему виной эта дочка мультимиллиардера, что восхотела находиться здесь, и все, ничего с этим не поделаешь.

Аллуэтта старалась держаться ниже травы и тише воды, до обеда ходила с тряпкой, стараясь не приближаться к столу Максима, потом все же решилась и подошла к Анечке.