Левая Рука Бога - Пол Хофман

Он отвел Джила еще дальше в сторону и, совсем уже понизив голос, продолжил:

— Мы слишком долго были готовы думать только о ереси Антагонистов и нашей войне с ними — что они делают, чего не делают. Мы забыли о том, что они не представляют первостепенной важности для нашей главной цели: не допускать никакого бога, кроме Единственно Истинного Бога, и никакой веры, кроме Единственно Истинной Веры. Мы позволили себе увязнуть в этой войне, словно она сама по себе является нашей целью, — мы допустили, чтобы она стала одной из ссор, коими наполнен мир.

— Простите меня, Лорд, но Восточный и Западный Фронты протянулись на тысячи миль, а жертвы исчисляются сотнями тысяч, — это не просто какая-то «ссора».

— Мы не Матерацци и не Джейны, которых война интересует лишь с точки зрения захвата территорий и распространения своей власти. Но таковыми мы стали: одной из многих сил в войне всех против всех, потому что так же, как они, желаем победы, но страшимся поражения.

— Но это разумно — ненавидеть поражение.

— Мы — представители Бога на земле через Его Искупителя. Есть лишь одна цель нашего существования, а мы забыли о ней из-за страха. Так что нужно все изменить: лучше один раз упасть, чем падать вечно. Либо мы верим, что Бог с нами, либо нет. Если мы действительно верим в это, а не притворяемся, что верим, то мы должны стремиться только к абсолютной победе — или ни к какой.

— Ну, если вы так говорите, Лорд…

Боско рассмеялся по-доброму, искренне развеселившись:

— Да, именно так я и говорю, мой друг.

И Кейл, и Кляйст сразу поняли, что послушник, подошедший к ним, испытывает удовольствие от возможности передать сообщение, которое, как он наверняка догадывался, содержало в себе неприятность. Как только он заговорил, Кляйст перебил его:

— Что тебе надо, Салк? Я занят.

Это сбило с Салка злобное ехидство, с которым он намеревался медленно, смакуя, выдать то, что ему велели.

— Заткнись, Кляйст. Это не твое собачье дело. Искупитель Боско желает видеть Кейла в своих покоях после вечерней молитвы.

— Отлично, — сказал Кляйст, словно это было совершенно обычным делом. — А теперь проваливай вон.

Обескураженный как враждебным отсутствием любопытства, так и странным взглядом Кейла, Салк сплюнул на землю, чтобы продемонстрировать собственное безразличие, и пошел прочь. Кейл и Кляйст переглянулись.

Учитывая то, что Кейл был зилотом Боско, повеление Лорда Воителя явиться к нему, которое привело бы в ужас любого другого мальчика, не было чем-то необычным для него. Что было действительно необычно и тревожно, учитывая события предыдущего дня, так это то, что Кейла вызывали в личные покои, притом поздно вечером. Такого никогда прежде не случалось.

— Что, если он знает? — сказал Кляйст.

— Тогда считай, что мы уже в Доме Специального Назначения.

— Это очень похоже на Боско — заставить нас так думать.

— Точно. Но теперь мы уже ничего с этим не можем поделать. — Кейл оттянул тетиву, задержал ее на секунду и выпустил стрелу. Она полетела в направлении мишени по красивой дуге, но промах составил добрых двадцать дюймов.

Троица уже решила пропустить ужин. Отсутствовать там, где ты должен быть в настоящий момент, считалось опасным, но о таком, чтобы мальчик пропустил еду, какой бы мерзкой она ни была, никто не слыхивал, так как они всегда были голодны. Поэтому Искупители наименее бдительно следили за ними во время вечерних трапез, что облегчало Кейлу и Кляйсту задачу спрятаться за Базиликой Номер Четыре и ждать, когда Смутный Генри принесет им туда еду из ризницы. На сей раз они ели меньше и медленней, но через десять минут их все равно вырвало.

Полчаса спустя Кейл стоял в темноте коридора перед входом в покои Лорда Воителя. Там же пребывал он и час спустя. Только тогда кованая железная дверь открылась, и на пороге восстала высокая фигура Боско. Лорд Воитель вперился в Кейла.

— Входи.

Кейл последовал за Боско в его покои, немногим более светлые, чем коридор. Если после стольких лет казармы он ожидал увидеть что-то личное, отличающее жилье именно этого человека, то был разочарован. В комнате, куда он вошел, имелись двери, но они были закрыты, так что единственное, что увидел Кейл, — это кабинет, причем очень скудно обставленный. Боско сел за стол и стал изучать бумагу, лежавшую перед ним. Кейл ждал стоя, он понимал, что бумага могла оказаться как официальным требованием об изъятии дюжины деревянных мечей, так и приказом о его казни.

Через несколько минут Боско, не поднимая головы, заговорил умеренно инквизиторским тоном:

— Ты ничего не хочешь мне сообщить?

— Нет, Лорд, — ответил Кейл.

Боско по-прежнему не смотрел на него.

— Если ты мне лжешь, я ничего не смогу сделать, чтобы спасти тебя. — Он посмотрел мальчику прямо в глаза бесконечно холодным и мрачным взглядом. Словно сама смерть уставилась на Кейла. — Итак, я еще раз спрашиваю: ты ничего не хочешь мне сообщить?

Выдержав его взгляд, Кейл повторил:

— Нет, Лорд.

Лорд Воитель не сводил с него глаз, и Кейл почувствовал, как слабеет его воля, словно самую душу его разъедает какая-то едкая кислота. В нем начало невольно расти, подступая к горлу, чудовищное желание признаться. С ран него детства Кейл испытывал ужас от сознания того, что Искупитель, сидевший сейчас перед ним, способен на все, что он неизменно несет другим боль и страдания и что все живое замирает в его присутствии.

Боско снова перевел взгляд на бумагу и подписал ее. Потом сложил, запечатал красным сургучом и вручил Кейлу:

— Отнеси это Лорду Дисциплины.

Ледяной вихрь пронзил Кейла насквозь.

— Сейчас?

— Да. Сейчас.

— Уже темно. Через несколько минут запрут дортуар.

— Об этом не беспокойся. Все предусмотрено.

Так и не подняв головы, Искупитель снова принялся писать.

— Еще что-нибудь, Кейл?

Один инстинкт боролся в Кейле с другим. Если он признается, Искупитель может помочь. В конце концов, Кейл был его зилотом. Боско сумеет его спасти. Но другие существа, жившие в душе Кейла, кричали ему: «Никогда не признавайся! Никогда не принимай на себя вину! Никогда! Всегда все отрицай. Всегда».

— Нет, Лорд.

— Тогда ступай.

Кейл повернулся и, едва сдерживаясь, чтобы не побежать, направился к выходу. Выйдя за железную дверь, он закрыл ее за собой и взглядом, полным ненависти и отвращения, посмотрел назад, словно дверь была прозрачной, как стекло.

Дойдя до ближайшего смежного коридора, он остановился под тусклым светом свечи, укрепленной в подсвечнике на стене. Кейл понимал, что Боско сознательно испытывает его, предоставляя ему возможность заглянуть в письмо, то есть совершить нарушение, которое безоговорочно повлекло бы за собой смерть. Если Боско известно о вчерашнем, то, вероятно, в письме — приказ Лорду Дисциплины убить его. Это вполне в духе Боско: сделать так, чтобы Кейл сам доставил по назначению свой смертный приговор. Но возможно и другое: в бумаге ничего нет, это просто еще одно из бесконечных испытаний, которые Лорд Воитель устраивал ему при каждом удобном случае.