Туристка - Мария Литошко

Я не винила Бога за свою беду, винила себя одну. Да, урок был извлечён, но горевать и ныть о том, что поступила так, а не иначе — бесполезно. Чтобы подавить непреодолимую ненависть к Рашиду и выглядеть естественно, решила внушить себе иное мнение о нём — обмануть саму себя, дабы мой враг действительно поверил, что я для него — не угроза и о побеге не мечтаю.

После обеда ко мне снова пришёл Рашид и положил на стол учебник арабского, две ручки и блокнот. Жаркое марокканское солнце жгло прямо в окно, словно желая испепелить меня своими горячими лучами. Но ничто не могло помешать моей сосредоточенности, а также рвению получить эти знания. Я закрыла окно, оставив назойливое солнце по обратную сторону тяжёлых штор.

— Ты готова? — спросил он.

— Да, очень рада, что ты будешь учить меня! — И улыбнулась, спрятав ненависть глубоко внутри.

Мама всегда говорила, что моя улыбка способна очаровать любого: «Ты можешь не говорить ни слова, Лена. Только улыбнись, и ты понравишься кому угодно!» И я верила её словам! Мама всегда говорила мне правду, даже, если не хотелось её принимать.

Улыбка, которую я подарила Рашиду, являлась моим тайным оружием. Если он и вправду влюбился в меня с первого взгляда, то она должна была добить его окончательно.

— Ты неземное создание! — Его взгляд пытался проникнуть в самую глубину моих глаз. — Всегда мечтал встретить подобное чудо! Но почему я понравился тебе?

Вопрос этот лишь на мгновение застал меня врасплох.

— Твой взгляд меня очаровал, и я поняла: больше ничьи глаза не способны заставить меня почувствовать то же самое! Думаю, так бывает, когда встречаешь свою любовь.

— И тебя не напугало происходящее вокруг?

— Сперва я решила, что началась война. Теперь поняла: отчасти так и было. Но ты и твои братья вправе сражаться за то, во что вы верите, ведь твоего отца несправедливо лишили жизни! Бог оставил меня в живых, и сам определил мою судьбу — жить здесь, с тобой. А его решения всегда правильные.

Я говорила не своим голосом, не своими словами: как будто другой человек говорил всё это за меня. Настоящая Елена задыхалась в тисках страха и с трудом могла дышать.

— Да, всё именно так! Аллах ошибся только в одном: ты должна была родиться здесь, а не в Европе. Но теперь он исправил свою ошибку! — Удовлетворённый разговором, Рашид провёл рукой по моей щеке.

Начался наш первый урок. Не стану говорить, что это было просто, но благодаря усилию воли, которую неустанно подпитывала жажда жизни, я чувствовала, что смогу всё. Буквы выглядели непонятно и странно. Незнакомые и сложные для восприятия знаки путались в голове, но Рашид настойчиво толковал мне звучание и произношение каждого из них. К языкам я обладала врождённой способностью. Английский освоила в пределах полугода усиленного труда, а словарный запас пополняла с помощью книг, фильмов и общаясь с иностранными друзьями. Но в данной ситуации я хотела освоить азы арабского за максимально короткий срок.

Воздух в комнате был слишком сухим. Мне не хватало морского бриза, свежести и очень часто хотелось пить. По моей просьбе слуга Юсуф регулярно наполнял графин водой. Почему-то этот кроткий человек выглядел очень несчастным. Его потерянный взгляд всегда оставался опущенным. На мгновение я даже решила, что он тоже находится в плену у этих страшных людей. Пожалуй, Юсуф был единственным, кого можно было попросить о помощи. По крайней мере, так мне казалось…

Если обстоятельства нельзя изменить, с ними нужно смириться и принять условия игры. Только так можно выбраться из этого капкана. Я запретила себе впадать в отчаяние: оно помешало бы достигнуть моей цели. Мысли были заняты желанием заставить разум запоминать и впитывать каждое новое слово. И у меня получалось! Арабский перестал казаться чем-то недостижимым. Должно быть, сам Господь помогал мне, упрощая сложную науку для моего восприятия.

…Две бесконечно долгие недели моей жизни прошли вдалеке от свободы и всего, что мне дорого. Я представляла слёзы мамы, сестру, пытающуюся её утешить, слышала до боли встревоженный голос отца, будто он звучал рядом со мной. Мама и сестра знают, в каком я была отеле. Уверена: они звонили туда, и, возможно, папа уже в Марокко и пытается отыскать меня. Но не тешила себя надеждой, что меня найдут. Вероятность этого была меньше самой крохотной песчинки. Однако известий о моей смерти нет, а значит, родители не успокоятся, пока не найдут меня. Пусть ищут, пусть надеются! Эти попытки придадут им сил, пока буду искать отсюда выход.

Я догадывалась, кого родители подозревают в моём исчезновении, — Уильяма. В смятении и горе они ошибочно думают плохо о человеке, который на самом деле не причинил мне зла. Вспоминала его тёплую улыбку, как нечто, ставшее вечным и навсегда поселившееся в моём сердце. Воспоминания о тех счастливых днях, проведённых вместе, заставляли чувствовать, что я всё ещё живу…

Август, 2010 год.

На рассвете двадцатого дня, который заранее был обозначен особым событием — днём свадьбы, ко мне в комнату вошли пятеро женщин, головы которых были покрыты платками. Всматриваясь в их лица ещё сонными глазами, я с трудом могла отличить одну от другой. Они вошли, не спрашивая разрешения, и закудахтали по-арабски, будто суетливые курицы. Этот переполох разбудил меня громче всякого будильника, напрочь обескуражив.

— Доброе утро! — сказала мне одна из них — невысокая женщина около тридцати лет.

Да, я уже была способна понимать приветствия и прочие простые фразы.

Я ответила ей тем же, поняв, что поспать уже не удастся. Впрочем, моего мнения никто и не спрашивал.

Взяв за обе руки, они подняли меня с постели, а когда я встала, стали осматривать, без умолку треща между собой и что-то решая. Все их слова сливались вместе, превращаясь в неразборчивый набор звуков. Но язык жестов доступен каждому: жестикуляцией женщины пытались объяснить мне необходимые действия. Одна из них дотронулась до своего закрытого платья и движениями рук показала, что надо снять ночную сорочку.

— Вы хотите, чтобы я разделась? — растерянно спросила их по-русски.

Но и трёх секунд не прошло, как две другие женщины сами бесцеремонно сняли с меня сорочку. Совершенно нагая, прикрылась руками от стеснения и сжалась под пристальными взглядами женщин. Всё, что происходило, было подготовкой к свадебному обряду. Я ощутила себя товаром на воскресном базаре: они вертелись вокруг меня, крутили, рассматривали мою фигуру, как что-то диковинное, а я едва сдерживала слёзы.

Подготовка «особой» ванны для невесты заняла некоторое время. Моё обнажённое тело совсем занемело от утренней прохлады и жуткого стеснения. Всё это казалось мне диким. Уверена, с другой невестой они поступили бы иначе: эти унижения были лишь потому, что я чужестранка — другая, не одна из них.

Наконец подготовка завершилась. Держа за руки, меня подвели к ванне. Горячий пар медленно поднимался вверх, источая тонкий аромат масел и цветов, которые плавали на поверхности молочно-розовой воды. Мне ничего не позволяли делать самой. Я опустилась в ароматную ванну, и женщины дружно принялись обливать моё тело со всех сторон, распаривая кожу и напевая при этом арабскую песню. Похоже, так им было веселее выполнять порученную работу…