Самый страшный зверь - Артем Каменистый

Все это читалось в глазах потрясенного Мади. И еще там читалось кое-что другое — страх. Толстяк вспомнил, с кем связался. Ведь если лэрда Далсера все считали абсолютно чужим, то к Дирту относились чуть иначе. Пусть он и ведет себя во многом неправильно, но в остальном ничем не отличается от других. Ведь лэрда можно было привлечь к общим делам лишь в экстраординарных случаях, да и то не всегда получалось, а Дирт любому готов помочь во всем. Именно благодаря ему хеннигвильцы пусть изредка, но лакомятся медом; он — единственный поставщик болотной руды; лучший сборщик лесных орехов и лечебных трав; и дичь в голодные периоды тоже лишней не бывает.

Лэрда Далсера в Хеннигвиле уважали, но и побаивались. Мало того что чужак, так еще и ведун, якшающийся с магией, возможно, даже темной. Не такой страшный, как спайдер, но вызывает большие опасения, из-за чего хеннигвильцы приняли его с великой неохотой. К Дирту поначалу относились аналогично и лишь с годами начали считать его почти за своего.

А сейчас Мади вспомнил, что не свой он. Странный мальчишка при странном маге, они появились без предупреждения, после страшной бури, насланной на побережье не иначе как демонами. Приплыли неведомо откуда на крошечном суденышке, которое окончило свои дни на острых камнях под обрывом Сторожевого мыса. При северном ветре все здешнее побережье превращается в ловушку — бухт мало, подходы к ним небезопасны, даже днем в спокойную погоду не везде удастся причалить.

А уж в бурю…

Злость Дирта погасла столь же стремительно, как вспыхнула. Он даже испытал нечто похожее на стыд. Чужой он здесь. Не такой, как простодушные хеннигвильцы. У этого заторможенного толстяка ни единого шанса против него не было. Жизнь его бесхитростна, и мысли тоже. Все всегда одинаково, и любое отклонение от привычного приводит к ступору. Вон и сейчас лежит, не пытаясь подняться. А ведь он старше, сильнее и уж насколько тяжелее.

Керита, прекратив визжать, смотрела на избитого Мади поверх ладоней, которыми прикрывала лицо. Ауд застыл столбом, позабыв про гусей, и трижды проклятые твари недоуменно гоготали, не понимая, почему нарушился привычный распорядок их жизни, такой же монотонной, как существование поколоченного толстяка. Все, в том числе и гуси, никуда не спешили, занимаясь тем, что таращились друг на друга.

В этот момент появились новые участники конфликта — Фроди со своей женой Грильдой. Первый был одним из самых примечательных жителей Хеннигвиля, прославившись тем, что даже в самые голодные времена нередко ухитрялся напиваться до полусмерти. Нет браги? Не беда, можно нарвать лесных ягод, и пусть перебродят в теплом местечке. Ягод нет? Тоже не смертельно, если ты заблаговременно насушил мухоморов. При желании и полном отсутствии того, что называют здравым смыслом, с их помощью можно добиться много, чего интересного.

Фроди был непревзойденной звездой большей части здешних сенсаций. То спящим в хлеву вместе со свиньями обнаружится, то, одурев от мухоморов, начнет биться головой о стену сарая до крови, то высморкается на похоронах до кровавых соплей или даже с демоническим хохотом оглушительно испортит воздух посреди торжественной проповеди преподобного Дэгфинна.

А еще Фроди был главным драчуном Хеннигвиля. Он не пропускал ни единой возможности схлопотать по морде. Хотя, надо признать, что, несмотря на субтильное телосложение, мало кому из его противников удавалось поколотить его безнаказанно.

Пьяным он дрался отчаянно, разрывая одежду, кусаясь, воя волком, царапаясь. Так что конфликтовать с ним отваживались нечасто и лишь в редкие периоды его трезвости.

Грильда тоже была примечательна много чем. Во-первых, никак не реагировала на выходки мужа, но если просили его утихомирить, добивалась этого молниеносно, в том числе и с помощью оплеух, способных свалить корову с копыт. Во-вторых, по росту выше Грильды и пяти человек во всем селении не найти. В-третьих, детей у нее не было вообще, даже мертворожденных, но при этом, по слухам, она отличалась чрезмерной любвеобильностью. В-четвертых, Фроди был ее третьим мужем, что для Хеннигвиля считалось абсолютным рекордом. Прежние два были рыбаками, и с разницей в два года их забрало море. Твердо решив более не связываться с теми, кого может погубить вода, она сошлась с первым пьяницей.

И похоже, не прогадала: если третий супруг и погибнет, то уж точно не от воды. Его даже в баню загнать трудно, не то что в море.

Да и в числе употребляемых им напитков вода стояла на последнем месте. Он любил ее настолько, что даже приближаться к ней лишний раз не хотел.

Дело в том, что Фроди панически боялся моря и всего с ним связанного. Дирт, сколько себя помнил, ни разу не видел его на берегу, что более чем удивительно, ведь селение вытягивалось вдоль берега, будто прижимаясь к нему в поисках защиты от нависающего над кручей леса. Куда бы ты ни пошел, везде видны волны и слышен их шум, а уж в распутицу спрямить путь по чистому, покрытому галькой пляжу — милое дело.

Лишь Фроди не спрямлял.

Каким чудом его удалось затащить на корабль, доставивший общину к берегу Такалиды, Дирт не знал, но выслушал немало полулегендарных историй на эту тему, где фигурировали цепи, веревки и снотворная маковая настойка. Но и эти меры предосторожности оказались недостаточными: Фроди ухитрялся буянить, даже связанный по рукам и ногам.

Дирт, увидев супружескую парочку, мгновенно осознал: драка осталась в прошлом, а теперь начнется самая потеха.

— Жирный, вставай! — с ходу заорал Фроди, азартно размахивая руками. — Давай! Покажи этому заморскому хлюпику, на что способны мы, хеннигвильцы! Разбей чужаку глупую голову! Разбей всмятку! Как тухлое яйцо! Давай! Ты можешь! Хватит валяться! Ну же! Мешок дерьма!

Грильда, тяжело вздохнув, отвесила мужу столь звонкую оплеуху, что впечатленные гуси загоготали в три раза пуще прежнего.

— Уймись уже, драчун! Эй! Ты! Дирт! Не трогай Мади! И дай ему встать!

— Да нужен он мне… — буркнул Дирт, убирая ногу с груди поверженного противника.

— Что не поделили?

— Он Кериту хватал.

— Видела я, как хватал. Просто за руку брал. Это ведь не грех, тем более что быть ему ее мужем вскорости, я так думаю.

За девочками в Хеннигвиле надзирали строго. Всегда на виду: пусть издали, но кто-нибудь из женщин поглядывает. Не позволяли воздыхателям зайти дальше дозволенного. Вроде бы не в селении ручей течет, но рядом, Кериту хорошо видно от околицы.

Грильда подтвердила предположение Дирта, что именно она сегодня считала своим долгом следить за нравственностью девушки.

— А ты ее почти двумя руками обнимал. Нехорошо это Дирт. И совсем нехорошо, что на бедняжку Мади все валишь и нос ему разбил. Кровь проливать — грех великий.

Фроди, осторожно отодвинувшись от супруги на безопасную дистанцию, осмелел и вновь вернулся к провокациям:

— Дирт, Мади чего-то не встает. Пни его, что ли, а то так и будет валяться. Простудится ведь на сырой земле, пни уже, не тяни.