Самый страшный зверь - Артем Каменистый

— Я тебя сейчас так пну, что до самого леса зубы разлетятся, — беззлобно пригрозила Грильда. — Дирт, не надо так больше делать, а то я сама за тебя возьмусь. Ты понял меня?

Дирт указал на продолжавшего валяться Мади:

— Если его не будет рядом с Керитой, никто и пальцем не тронет, и я в том числе. Кому он нужен, недоделанный боров.

— Не говори так заумно. Вас, чужаков, разве поймешь? Сказала тебе, не тронь. Или хочешь, чтобы все наши бабы тебя граблями встречали? Не станет тебе здесь жизни, если за ум не возьмешься. Этого хочешь?

— Ну раз за этот кусок жира только бабы вступиться готовы, то трогать его не стану. Баб жалко, да и не мужское дело руку на них поднимать.

— Я бы на свою поднял, — осторожно высказался Фроди.

Зря он это сделал: вектор интересов Грильды резко сместился.

— Ах ты пиявка гнилая! Ну-ка получай!

Задрав подол длинного платья, она припустила за улепетывающим мужем. Из-за крайнего дома выглянула Альвида — первая крикунья Хеннигвиля, и, не разобравшись, что именно произошло, завыла на самой высокой ноте.

— Фроди опять дерется! Мади побил! Уже на детей руки распускает! Грильда! Держи его! Держи! Я сейчас помогу! Только грабли возьму!

Фроди после таких слов припустил вдвое быстрее, а Мади, вскочив, обеими руками подхватил огромный камень, поднял его над головой и пошел на Дирта. Сверкая налитыми кровью глазами, прорычал:

— Уходи отсюда! Убью!

Дирт, не шелохнувшись, лениво поинтересовался:

— Жирный, а это ничего, что ты взял один из камней лэрда Далсера? Тех самых камней. Не боишься, что руки по плечи сгниют? Или не заметил руны? Ну так разуй глаза и посмотри, за что взялся!

Мади отбросил булыжник с воплем ужаса, попятился, оступился, тяжело плюхнулся на широченную задницу. Камень, прокатившись по земле, закончил свой путь в крохотной лужице, обратив к небу сторону, на которой был вырезан знак: глаз, заключенный в треугольник.

Керита коснулась плеча Дирта, поспешно произнесла:

— Иди быстрее отсюда. Сейчас все сбегутся, и влетит тебе за него.

— Ладно, пойду. Теперь он тебя не тронет.

— Да, не тронет.

Керита даже улыбнулась вслед одними губами, неестественно. Но выражение ее глаз в этот момент Дирту понравилось.

Он вспоминал ее взгляд всю дорогу. Пожалуй, она уже на полпути, чтобы согласиться бросить все и отправиться с ним к далекой чужой земле.

* * *

Лэрд так и сидел за столом, разрисовывая очередной кусок бересты, но Дирт знал, что при кажущейся отрешенности от мира, тот не пропускал ничего из происходящего вокруг. Вот и сейчас, даже не поднимая глаз, своим обычным, совершенно спокойным голосом спросил:

— Что за шум на околице? И не связан ли он с твоим разбитым кулаком?

Погладив саднящие костяшки, Дирк признался:

— Еще как связан.

— И?

— Я поколотил Мади.

— Надеюсь, ты не поднял руку на беспомощного младенца?

— Нет, досталось старшему, толстяку.

— Из-за женщины?

Дирт, чуть было не брякнувший «нет», осекся. А ведь и впрямь из-за женщины. Но признаваться в этом не стал, ответив вопросом на вопрос:

— Почему вы всегда спрашиваете, не замешана ли женщина?

— Потому что у прелестниц всех возрастов есть любопытная особенность быть замешанными практически во все. К тому же твой возраст подразумевает повышенный интерес к этим неблагодарным созданиям. И как бы ни тяжело обстояли дела с этим вопросом в Хеннигвиле, я знаю по меньшей мере двух веселых вдовушек, которые станут еще веселее, если их кто-нибудь приласкает.

— Не было никаких вдовушек. Этот урод лез к Керите, и мне пришлось его проучить.

— Какое тебе дело до Кериты?

— Дело важное, она мне нравится.

— Я почему-то не удивлен — дивный цветок для любого сада, а уж здесь ей нет соперниц. Странно, что вырос именно в таком неблагодарном месте, на потеху тупой деревенщине. Не иначе как в ее роду затесалась благородная кровь. Некоторые аристократы — те еще любители сеновалов и лунных ночей. И что дальше? Надеюсь, ты не заставишь меня свататься к ее родителям?

— Неплохая мысль.

— Думаешь, они согласятся?

— Если вы как следует попросите, то да, — с намеком ответил Дирт.

— То есть ты хочешь, чтобы я их припугнул некими бедами магического характера, которые могут произойти вследствие их отказа?

— Я это не говорил, вы сами предложили, — с видом оскорбленной добродетели заявил Дирт.

— Боюсь, я не стану с ними общаться по этому поводу. Керита не будет твоей женой. Это невозможно, забудь о ней.

— Почему?

— Она не ровня тебе. Более чем не ровня, мне сама мысль о таком союзе противна. Одно дело порезвиться с глупой деревенской девкой на свежем сене, и совершенно другое — сделать ее своей женой. Она и пылинки с подошвы твоего ботинка недостойна. Да что я говорю, за такую пылинку их можно взять пару сотен дюжин, а в базарный день и все три.

— И кто же я такой? Почему так дорого стою?

— Наступит время, и сам все узнаешь, без лишних вопросов. Оставь ее, пусть живет своей жизнью. С тобой у нее не будет счастья.

— Неужели с Мади будет? — начал закипать Дирт.

— Остынь, все, что ты можешь, — это сломать ей жизнь. Мади или кто-нибудь другой наделает ей крепких крестьянских детишек: какая разница? У нее своя судьба, у тебя своя. Я знаю, ты, как это принято в таком возрасте, уже размечтался о побеге, морем или сушей, в поисках сказочного места, где вам будут рады. Забудь. Некуда вам идти. Нигде вам не будут рады. Сиди здесь, пока есть возможность.

— Откуда вы знаете? — Проницательность лэрда не переставала удивлять.

— Я сам когда-то был таким, как ты. Не забыл еще. Глупости делать легко, а вот исправлять их трудно. А некоторые исправить и вовсе невозможно… Разведи огонь.

— Разве холодно?

— Я сожгу записи.

— Опять? Позавчера сжигали.

Лэрд помахал куском бересты:

— За один такой клочок некоторые готовы отдать золота больше, чем ты весишь.

— Получается, вы жутко богаты, половину мира скупить можете. Что вообще здесь делаете?

— Мертвому золото ни к чему. Здесь мы живы — это главное.

— От кого мы скрываемся? Тоже от спайдеров?

— От мира мы скрываемся… От всего мира… Разводи огонь, довольно разговоров на сегодня. Сожжем записи, и до темноты я тебя погоняю во дворе. Рука благородного человека не должна отвыкать от меча. И уж совсем позор, когда ее разбивают о лицо простолюдина. Надо напомнить тебе, как правильно сжимать кулак. И пожалуй, пора браться за секиру — благородный человек должен уметь обращаться и с тяжелым оружием, а плечи у тебя уже широкие, самое время браться за это дело всерьез.