Тотальное преследование - Николай Басов

Когда вечером Том рассказал за ужином, чему стал свидетелем, Лариса сказала, что тоже слышала о чем-то таком, похожем. С соседней улицы исчезла за одну ночь целая семья, а через три-четыре дня в их квартире уже жили другие люди. Еще добавила, что, по слухам, выселенных увозят в какие-то деревни, где они будут работать на фермах и на полях.

А Том подумал, что так же было в Китае во время культурной революции и что его собственная догадка имеет право на существование как минимум. Но ничего Ларисе не сказал, потому что она не захотела бы с этим согласиться, не признала бы за его соображениями никакого смысла.

Она вообще принимала все объяснения власти, все новости, которые объявлял телевизор, на веру. И очень мало в чем сомневалась. Сначала это Извекова даже забавляло, он поражался уверенности своей подруги в разумности всего, что происходило. И лишь по прошествии нескольких месяцев это стало его раздражать.

Поэтому Том впервые всерьез задумался. Например, о том, чтобы уехать в Аргентину, где, судя по объявлениям, требовались инженеры примерно его квалификации и специальности. Вот только с языком у него было туго. Тем более что кто-то из работяг, с которыми теперь Том общался постоянно, тоже намыливался отправиться на заработки и предложил учить не только всеобщий, но почему-то и арабский. Почему арабский и что бы это значило, Том догадался довольно быстро: именно там, на юге арабских пустынь, их специальность по перегонке морской воды в нормальную, пресную и питьевую, пользовалась наибольшим спросом.

Но если с языками хоть что-то было понятно – как работаешь, так и разговаривать придется, – то странная, восточная музыка, которую теперь почти постоянно крутили по радио, сбивала с толку. Зачем ему, природному русаку, привыкать к атональному пению никогда не виденных им инструментов вроде зурны или ситара, он не понимал. А как было сказано, непонимание теперь вызывало у него настороженность или даже тревогу.

В той ватной среде, накрывшей Извекова с головой, как огромное ватное одеяло, из-под которого не было выхода, у него появлялись странные идеи.

Неожиданно для себя Том стал задерживаться на работе после смены и рассматривать вот какую проблему. Уже давно, еще весной, на дне реки установили сигарообразные водяные генераторы, они крутились под действием нормального течения воды и вырабатывали электроток, которого в целом хватало станции водоочистки. Но проблема заключалась в том, что сброс воды даже в такой реке, как Волга, уже давно не был плавным и неизменным, диктуемым только сезонными изменениями, например таянием снега на всем водосборе после зимы. Сброс воды осуществлялся лишь при спуске ее из Рыбинского водохранилища, помимо нормального потока, естественно. Кроме того, весной, когда начиналось половодье, воды этой было для их системы энергопитания больше, чем нужно.

А Тому на глаза как-то попалась удивительная штучка, которой раньше человечество не изготавливало. Оказывается, на космической станции, устройство которой Том узнал из одного научно-популярного журнала, была примерно та же проблема. Огромные экраны, вырабатывающие энергию при солнечном освещении, почти ничего не давали во время нахождения станции в теневом конусе, отбрасываемом Землей. Там, на космостанции, инженеры вышли из положения, придумав накопители энергии в виде огромных маховиков, которые раскручивались до частоты более десяти тысячи оборотов в минуту, а потом, в тени, возвращали эту энергию в систему, продолжая крутиться по инерции, и к тому же сохраняли для станции столь необходимую ей устойчивость по принципу гироскопа.

По расчетам, которые показались даже увлекательными, у Тома выходило: если между этими самыми гидрогенераторами, установленными на дне Волги, и системой токопотребления поставить подобные маховики – те же накопители энергии, что стояли в космосе, – тогда можно из уже построенной системы качать энергии чуть не на двадцать процентов больше. Конечно, возникала проблема криостатического обеспечения, потому что волчки эти в космосе работали в условиях естественного вакуума и близкой к абсолютному нулю температуре, но если те же двадцать процентов выигрыша направить на криогенную и вакуумную систему волчков, которые можно было установить и тут, на водяной станции, это все равно оказывалось выгодно. Вот только сбереженной энергии оставалось примерно процентов восемь-девять, но все равно… Водоснабжение тогда уже не отбирало энергию у города, а добавляло ее в общую сеть.

И те же конструкции, которые исправно служили в космосе, окупались приблизительно месяцев за шестьдесят, естественно, с учетом всех сезонных перепадов воды. Конечно, изначальный проект, который Извеков пробовал пересмотреть, тоже делали не дураки, а нормальные инженеры. Они-то должны были подумать о том, чтобы всандалить такую удобную штуку, как маховиковые накопители энергии, в общую систему… Но вот почему-то этого не сделали.

Тогда под разными предлогами Том поездил по проектным конторам и узнал, что проект этот главным образом делали гидрологи, а подтверждение на него давали какие-то химики по воде, технологи и спецы по силовым разводкам. И было это давно, еще зимой, так что выходило, что машина эта, скорее всего, просто не попалась им на глаза, как попался Тому тот журнальчик. Кстати, в том же газетном ларьке, около которого он встретил Ларису.

И когда идея вызрела, Извеков принялся чертить и писать, составляя пояснительную записку, и к концу зимы второго года Завоевания, к его собственному изумлению, проект был готов. Он даже получился не очень громоздким, просто – проект. Вот тогда для Тома началось самое трудное. Следовало все эти расчеты довести до начальства. Сначала он потолковал с главным инженером водозаборной станции. Когда тот признался, что ничегошеньки толком не понимает, а работа его состоит в том, чтобы вентили не текли и вода оставалась в пределах кондиций, Том пошел к начальству «повыше». И в конце концов добрался до институтов, которые проект на станцию и составляли. При этом ему не раз приходилось выслушивать мнение, мол, зачем он все это придумал? Никто ему такого задания не давал, никто не предлагал над подобной задачей думать… Извеков и сам не знал, зачем. Идея была простая, как гвоздь, и так же надежна – неубиенно надежна, как говорили картежники.

Разумеется, «чужие» проектировщики не очень-то и вникали в его предложение, для них эта работа была проделана год назад и снова загружаться ею они не хотели. Но… административные препоны, сильные при прежних властях, после Завоевания не действовали, и постепенно информация о том, что Извеков изобрел нечто полезное, медленно, но верно докатилась до тех, кто принимал решение.

Вот тогда-то у него проект забрали, а самого с водозабора сняли и перевели уже без всяких консультаций с Зурабом в спокойный строительный трест, который имел собственное проектное подразделение. Примерно такое же, к какому Том привык еще на верфях, где все поголовно сидели за кульманами. Правда, уже с довольно мощным компьютерным парком. К слову, на верфи компьютеров не было, как не было и такого количества кабинетов, в которых сидели инженеры.

В прежние-то времена всех, кто должен был много чертить – а чертить и считать Извекову раньше приходилось очень много, – всех старались загнать в одну общую комнату, чтобы легче было отслеживать, кто действительно работает, а кто ваньку валяет. «Как будто по выработке этого было не видно», – думал Том в прежние годы. Но сейчас ему стало казаться, что для прежней организации труда это было правильно: присутствие начальства за стеклянными перегородками в рабочих помещениях заметно повышало производительность и укрепляло дисциплину.