Эта властная сила - Джудит Френч

Кэтлин услышала, как закрывается входная дверь. Она внезапно поняла, что не хочет пропустить ничего из того, что происходит сейчас в конюшне. Она подняла Дерри на руки и вместе с ней вышла из дому.

Когда она добралась до кольца зажженных фонарей, то заметила, что Шейн скинул рубашку. Оголенный по пояс, он намыливал руки над тазиком с водой.

Кэтлин уложила Дерри в уютное гнездышко из сена, стараясь не пялиться бесстыже на неприкрытую грудь Шейна. Но это было выше ее сил. Она заметила, что его торс испещряли маленькие белые шрамы, которые, пересекаясь, сплетались в замысловатый узор. Его живот был покрыт квадратами мышц, а руки были словно свиты из толстенных канатов. Его широкие плечи играли мускулами, когда он смывал мыло.

Настоящий мужчина. Мечта женщины. При мысли об этом у Кэтлин закружилась голова, и весь ее гнев растаял без следа. Конечно же, его грубость была продиктована исключительно заботой о ней и ее безопасности. Было так естественно, что он не желал видеть ее в поле, где кто-то только что пытался его убить. Она, как всегда, вспылила, не разобравшись. И совершенно напрасно обвинила его во всех смертных грехах. На самом деле это ее поведение было непростительным, и ей следовало извиниться перед Шейном, как только представится такая возможность. Для этого она должна остаться с ним наедине.

Она по-прежнему не могла оторвать от него взгляда. Пульс ее участился, а в голову лезли всякие непристойные мысли. Она снова лежала в его объятиях, чувствовала все его естество. Он ведь был ее законным супругом... Но она еще никогда не видела его таким.

– Мэри, – позвал он.

Индианка откупорила бутылку виски и плеснула ее содержимого на руки Шейна. Он протер напитком руки и предплечья.

Кэтлин ойкнула. Ей и в голову не пришло, что он собирается использовать напиток предков как дезинфицирующий раствор.

– Я думала, ты собираешься выпить это виски.

– Шейн вообще не пьет, – ответил за него Джастис. Что ж, этого она тоже не знала о своем муже. Щеки ее покраснели.

В Ирландии Шейн пил. Не то чтобы он был пьяницей, как его отец, но мало кто не пил на родине предков. Разве что те, кто носил сутаны священнослужителей. Впрочем, в графстве Клэр даже падре иногда с удовольствием пропускали кружечку-другую.

– Извини, – пробормотала она, – я не знала, я... – Она заметила, что Шейн ее не слушает, и замолчала. Все его внимание было сосредоточено на кобыле и на маленьком копытце, что появилось из ее чрева.

Кобыла взмокла, и в неровном свете фонарей казалось, что она абсолютно черная. Белки ее глаз почти исчезли, а зрачки расширились. Ноздри вздулись, и она шумно дышала. Она попыталась встать, но Мэри и Гейбриел крепко держали ее.

Шейн с максимальной осторожностью дотронулся до маленького копытца и потянул. Кобыла дернулась и заржала от боли. Но Шейн не отпустил, и показалось второе копытце. Он кивнул Мэри, и та отпустила кобылу.

Гнедая встала на ноги, и извивающийся жеребенок, окутанный полупрозрачной пленкой, вышел из нее, опустившись на солому. Шейн тут же подобрал его, освободил от пленки голову и очистил ноздри.

Кэтлин разглядела маленькую морду с белой звездочкой посредине. Коротенькие мокрые ушки были прижаты к голове. Мэри присоединилась к Шейну. Она стала обтирать спину и бока кобылы сухой тряпкой.

Кэтлин так заворожило рождение новой жизни, что она совершенно не обращала внимания на запахи и кровь. Жеребенок был таким совершенным, таким милым!

Он еще не сделал ни одного вдоха, не издал ни звука. Когда Кэтлин поняла, что детеныш родился мертвым, глаза ее наполнились слезами.

Кобыла повернула голову и посмотрела на своего жеребенка. Она тихонько заржала и повела ушами.

– Сделай же что-нибудь, – взмолилась Кэтлин.

– Он мертвый, – сказал Джастис и покачал головой. Мэри погладила жеребенка.

– Это она, – сказала индианка, – девочка.

Шейн склонился над жеребенком и дунул ему в ноздри. Малышка не реагировала. Он дунул еще раз и еще.

– Бесполезно, – горько сказал Гейбриел, – мы ее потеряли. Хорошо еще, что мать...

– Нет, черт возьми! – закричал Шейн. – Я не сдамся вот так запросто.

Он открыл рот жеребенка и выгреб столько слизи, сколько смог.

– Дайте мне остатки виски.

Кэтлин схватила бутылку и передала ее Шейну. Он вылил несколько капель в рот новорожденной, затем встал и поднял ее на руки. Он встряхнул ее, и изо рта и ноздрей потекла маслянистая пряная жидкость.

Кэтлин услышала кашель и увидела, что малышка дернулась в руках Шейна.

– Да! – воскликнул Шейн. – Дыши, дыши, милая.

Он опустил жеребенка на солому и снова дунул несколько раз в ноздри. Малютка чихнула и взбрыкнула передними ножками. Хвост ее дернулся, а ресницы затрепетали. И тут произошло чудо. Она открыла свои огромные черные влажные глаза.

– Боже мой! – восхитилась Кэтлин. – Только посмотрите на нее, какая красавица!

Новорожденная снова чихнула и тряхнула головой. Она попыталась встать на ноги, но запуталась в соломе и опустилась на грудь. Шейн пришел ей на помощь, он поддержал ее одной рукой под живот, а второй за грудь, и она поднялась. Его глаза тоже сияли влажным блеском.

Ноги едва держали малютку, но она все же упрямо пыталась устоять. Гейбриел отпустил кобылу, и она обнюхала свою дочь, ободряюще заржав.

Никого нет на свете ближе мамы. Уже через несколько минут маленькая стояла на ногах, обласканная, облизанная и вполне довольная жизнью.

Шейн наконец расслабился, встал на ноги и потянулся. Он вышел из стойла, и Гейбриел закрыл за ним калитку. Шейн вымыл руки и вытер их рубашкой, которую подобрал с пола.

– Как ты ее назовешь? – спросила Кэтлин.

Он счастливо улыбнулся.

– Выбирай сама.

– Может, Звездочкой?

– Что за смазливое имя! – воспротивился Джастис. – Лучше назови ее Пумой.

– Звездочка так Звездочка, – согласился Шейн. А парню он сказал, кивнув: – А тебе давно пора спать.

– Идите, я сам все приберу, – сказал Гейбриел и собрал с пола окровавленные тряпки.

Кэтлин посмотрела на жеребенка и тронула Шейна за рукав:

– Можно с тобой поговорить наедине?

– А до утра это подождать не может? – спросил он устало.

– Нет, лучше не откладывать. – Она боялась, что потом у нее не хватит смелости сказать ему то, что она хотела. – Идем?

Он кивнул. Кэтлин хотела поднять Дерри, но Шейн сказал ей, что сам возьмет девочку.

Они вместе пошли к дому. Стояла прохладная тихая ночь. У Кэтлин на душе было на удивление легко и спокойно. Посмотрев, как Шейн принимает роды у кобылы, а после – как он борется за жизнь малышки, она поняла своего мужа куда лучше, чем могли поведать ей все слова, что были сказаны им за то время, что прошло с их встречи на пристани. Он, возможно, уже не тот человек, за которого она вышла замуж, но она точно знала, что он нежный и страстный мужчина. У него было большое и доброе сердце. И за такого мужчину стоило побороться.