Королева в ожидании - Виктория Холт

Когда Каролина закончила свой рассказ, София Шарлотта улыбнулась.

– Я вижу, ты довольно опытна в мирских делах. Судя потому, что я слышала о Георге Людвиге, он жестокий молодой человек. А София Доротея – легкомысленная и глупая женщина. Так кого же обвинять за беду, постигшую их?

– Обоих?

– Ты мудрая, Каролина. Я уверена, что они оба в ответе. Но нам надо помнить, что даже если вину разделяют оба, то наказание падает на одного.

– Она будет страдать больше, чем он.

– Да, бедняжка менее могущественная.

– Могла ли она избежать этого… несчастья?

– Совершив необходимые поступки, мы можем избежать всех наших несчастий.

Каролина задумалась над этими словами. Вот, к примеру, мать. Ей не надо было выходить замуж за курфюрста Саксонии. Вероятно, если бы она меньше плакала и больше боролась за свои права… В любом случае, София Шарлотта думает так – значит это правильно.

– Могу сказать, что ты слышала искаженную историю, – продолжала София Шарлотта. – И для тебя лучше знать правду. Ведь в конце концов, хотя тебе только одиннадцать, но по уму ты гораздо старше. Я вижу это.

Каролина просияла от счастья и, взяв руку курфюрстины, поцеловала ее.

– Мое любимое дитя, – пробормотала глубоко растроганная София Шарлотта. – Георг Людвиг – человек… похожий на твоего покойного отчима. Очень многие мужчины похожи на него. Это как бы примета нашего времени. Он отвернулся от своей жены. У него появилась другая женщина. Жена нашла такое положение нетерпимым и завела себе любовника. В результате – таинственное исчезновение любовника и наказание несчастной принцессы.

– Но это несправедливо, ведь он начал первым, а она только повторила то, что сделал он.

– Жизнь несправедлива, моя дорогая. И женщинам приходится тяжелее, чем мужчинам. Для него завести любовницу – это естественное право. Таков обычай. Но когда она завела любовника, то появилась опасность при наследовании. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду? Конечно, понимаешь, я вижу. Вот и ответ на твой вопрос.

– Значит, она больше виновата.

– Не нам винить ее. Она, бедняжка, глупая. А глупые часто платят более высокую цену даже за небольшой грех.

– Но что ей надо было сделать, когда он завел любовницу? Неужели примириться? Моя мать…

– Твоя мать не такая гордая женщина, как принцесса. Твоя мать смирилась со своим положением… И видишь, она осталась жива и спокойно живет здесь, тогда как ее муж и его любовница – оба в могиле.

– Но это же произошло случайно.

– Жизнь состоит из случайностей, а если хочешь, из удач и неудач. Но наши действия часто определяют направление, какое примет жизнь. Если бы София Доротея смирилась с любовницей мужа, если бы она не ссорилась с ним… – София Шарлотта пожала плечами. – Кто знает, чем бы все кончилось.

– Значит, женщине надо принимать положение таким, какое оно есть?

– Женщине надо попытаться понять, какой способ действий самый мудрый и самый для нее полезный.

– Ясно, – протянула Каролина.

– Убеждена, что ты меня понимаешь. – София Шарлотта прикрыла своей ладонью руку девочки.

* * *

Элеонора слегла еще во время визита Бранденбургов. Дрезденский эпизод подорвал ее здоровье, и хотя теперь жизни ничто не угрожало, трудно было ожидать, что она полностью поправится.

София Шарлотта навестила ее в спальне и отослала слуг.

– Я очень глубоко привязалась к Каролине, – сказала она.

– Мне очень приятно это слышать.

– Я знаю, вы озабочены ее будущим. Ваш сын в Ансбахе, несомненно, будет в безопасности. А судьба маленькой Каролины тревожит вас.

Элеонора кивнула.

– Иногда я чувствую себя такой слабой, и знаю, что долго не проживу.

– Глупости. Здесь вы начали поправляться. Но…

– Но? – с жаром подхватила Элеонора.

– Если с вами что-нибудь случится, вы можете не бояться за Каролину. Вы знаете, я люблю ее как собственную дочь. Мой муж и я будем опекунами Каролины, и ее дом будет у нас.

– О!.. Как мне отблагодарить вас?!

– Вы не должны меня благодарить. Я люблю вашу дочь. И для меня огромное удовольствие видеть ее рядом, учить, направлять в жизни. И… Я не забыла, Элеонора, что вы встретили Иоганна Георга в Берлине… и что мы убедили вас согласиться на этот союз.

– Теперь это уже позади…

– Это, вероятно… был сущий кошмар.

Элеонора протянула тонкую руку с голубыми прожилками.

– С прошлым все кончено. Если вы станете опекунами Каролины, я умру спокойно.

– Тогда договорились.

– А курфюрст?

– Он поддерживает меня в этом.

Элеонора откинулась на подушки. «Теперь, – подумала она, – я могу спокойно умереть».

* * *

Элеонора протянула еще два года в тихом, уединенном Прече. После ее смерти одиннадцатилетний сын поехал в Ансбах, к своему сводному брату, маркграфу, а тринадцатилетнюю Каролину, к ее великой радости, отправили я Берлин жить при дворе Софии Шарлотты и ее мужа.

И потекли счастливые годы. Жизнь в Люценбурге предлагала даже больше, чем Каролина могла мечтать. Ее ждали такие удовольствия и развлечения, о существовании которых она и не подозревала. Здесь была такая же роскошь, как и при дрезденском дворе, но тут богатство сочеталось с хорошим вкусом, а приключения мысли вытесняли скандалы и сплетни.

София Шарлотта приглашала в Люценбург самых интересных людей. Ее остроумие и очарование, ее необычная интеллигентность и власть над человеком, который считался одним из самых влиятельных курфюрстов Германии, привлекали к ее двору мыслителей и авантюристов.

Сам дворец свидетельствовал о ее любви к прекрасному. Она коллекционировала картины и изысканную мебель, фарфор, хрусталь, слоновую кость и эбеновое дерево. Все в замке выглядело редкостным и красивым, но великолепие не казалось выставленным напоказ.

Пожалуй, в Германии не было другого такого дворца, где бы собиралось так много интересных людей, а привлекала их в Люценбург его хозяйка. Сюда приезжали приверженцы различных религиозных взглядов: католики, протестанты и вольнодумцы. Больше всего Софии Шарлотте нравилось собирать их в своей гостиной и побуждать к обсуждению различий во взглядах, а потом и самой вступать в дискуссию. Философы, историки, художники, литераторы – все посещали ее салон, бродили по садам, беседовали друг с другом на умные темы. София Шарлотта надеялась, что, вот так встречаясь у нее в доме, они сумеют открыть какой-нибудь способ объединения различных версий христианства, а это сделает общество более терпимым. Тогда люди смогут без страха, свободно обсуждать свои идеи.