Манхэттен по Фрейду - Люк Босси

— Совершенно верно. У господина Корда была с собой какая-то папка, и по дороге он все время просматривал документы. Он был в ужасе.

— Что за бумаги? Что такого важного было в них?

— Понятия не имею… Читая, он повторял что-то вроде «Так это он?!».

Кан подумал — не об этих ли документах хотел поговорить с ним Корда, когда накануне своей смерти попросил прийти к нему домой.

— Почему ты мне раньше этого не сказал?

— Я обещал господину Корда никому об этом не рассказывать.

Верность слову, данному человеку, которого уже нет в живых, показалась Кану странной. Наверняка здесь крылась еще какая-то тайна.

Инспектор встал.

— Вы поможете мне? — спросил Менсон.

— Я проверю то, что ты рассказал.

Кан посмотрел в окно. Стемнело, но несколько репортеров в дешевых костюмах продолжали торчать перед комиссариатом. Теперь, когда секретарь Августа Корда назвал новые имена, можно сразу стучать в дверь к начальству. Поскольку Адольф Окс был не кто иной, как владелец «Нью-Йорк таймс».

Совещание в редакции подходило к концу.

Двадцать сотрудников газеты сидели за столом, расположившись полукругом, перед каждым стояла чашка кофе и лежала пачка сигарет.

Сидевший напротив человек воинственного вида и с густыми бровями распределял сюжеты между журналистами — степенно и властно, как офицер, раздающий ружья солдатам.

Пятидесятилетний Адольф Окс был человеком номер один в американской прессе, а это что-то да значило. Пятнадцать лет назад он, мелкий предприниматель, сумел убедить акционеров «Таймс», темпы развития которой в то время существенно снизились, что он — именно тот человек, который сможет воскресить газету.

Получив место, он избрал стратегию, полностью противоположную тому, что делали основные конкуренты — «желтые» газеты, публиковавшие сенсации, оплаченные Херстом, — и стал придерживаться строгой и серьезной линии. Постепенно пришел успех, тираж вырос едва ли не в сотни раз, и новая «Нью-Йорк таймс» стала самым могущественным изданием на континенте.

Сотрудники газеты слушались шефа беспрекословно и не предпринимали ни единого шага без его одобрения.

— У меня есть информация о тарифах наемных убийц в Файв-Пойнтс, — сообщил один репортер. — Убийство — пятьсот долларов, ранение — сто долларов, отравить человека — пятьдесят, отравить лошадь — тридцать пять. Это расценки профессионалов.

— А правда, что один из них убил Корда? — спросил Окс.

— Может, это сделала его сумасшедшая дочка? — предположил кто-то.

Скандальная тема, словно разряд электричества, привела в движение всех присутствующих.

— Я уверен, что здесь замешан Уильям Рэндольф Херст, — сказал молодой репортер в очках. — Корда отказался финансировать его предвыборную кампанию.

— У вас есть доказательства?

Репортер молчал, и Окс испепелил его взглядом:

— Сколько раз нужно повторять: я требую от сотрудников принципиальности! Мы ничего не выдумываем! Мы не заполняем страницы большими фотографиями и комиксами! И не защищаем простой народ от большого капитала! Мы, в «Таймс», пишем правду!

— Под каким же соусом тогда подавать дело Корда? — спросил редактор.

— Вы ничего не знаете о его смерти? Расскажите о его жизни! Что он скрывал? Каким человеком был? Чего искал? Когда был построен небоскреб, в котором мы находимся? Его верхние этажи теряются в облаках, это здание выше всех, которые он строил раньше! Узнайте, зачем ему понадобилось бросать вызов самому себе?

— Это был великий американец, — подал голос репортер в очках, пытаясь исправить положение.

— Мы все тут великие американцы! Что такого особенного было в Корда? Расскажите, кем он был, — и вы поймете, кто его убил!

— Бог позавидовал ему, как Прометею, и призвал к себе, — пошутил кто-то из хроникеров.

Окс даже не улыбнулся:

— Докажите существование этого Бога и я хочу знать, заведено ли на него уголовное дело!

С этими словами Окс встал, давая понять, что совещание закончено. К нему тут же подошла секретарша и сообщила, что его ждет инспектор полиции.

Очутившись в кабинете Окса, Кан бросил взгляд в угловое окно, находившееся над неоновой буквой «С» из закрепленного на фасаде слова «Таймс». В утреннем свете трамваи, ползавшие тридцатью этажами ниже, казались какими-то яркими насекомыми.

— Я запомнил вас за эти годы, — сказал Окс, закуривая. — Вы — один из лучших призывников Тедди Рузвельта.

— Спасибо, — сказал Кан.

— Я часто сравниваю наш город с сочным плодом, который привлекает к себе самых вредных насекомых. Только честные сыщики вроде вас не дают ему окончательно испортиться.

— Может быть, поэтому Август Корда позвонил мне накануне смерти.

— Правда? — с любопытством произнес Окс. — И что он вам сказал?

— К несчастью, наша встреча не состоялась. Я приехал слишком поздно.

Выражение глаз Окса стало более жестким.

— Корда был пророчески умен. Я никогда не поверил бы, что он вот так глупо позволит убить себя во сне.

— Не хочу зря тратить ваше время, поэтому перейду прямо к делу, — сказал инспектор. — Я узнал, что Корда обращался к вам незадолго до смерти. Это было связано с исчезновением Бернарда Эмери, профессора Колумбийского университета и специалиста по античности.

Окс посмотрел в окно, избегая пронзительного взгляда инспектора.

— Зачем он приходил к вам? — настойчиво произнес Кан.

— Эмери был нашим общим другом. Корда хотел обсудить различные гипотезы, которые могли бы объяснить все эти исчезновения.

— Исчезновения?

— Через неделю после Эмери пропал еще один человек, — признался Окс. — Джеймс Уилкинс, президент страховой компании. Его мы тоже хорошо знали.

— Мог ли Корда что-то объяснить?

— У него были лишь предположения.

— Какие?

— Он думал, что, убирая всех этих людей, враг подбирается к нему самому.

— Корда вел с исчезнувшими какие-то дела?

— Уилкинс страховал большую часть манхэттенских небоскребов, строительство которых финансировал Корда, — ответил Окс. — Эмери, как историк цивилизаций, давал Корда советы об урбанистической трансформации Нью-Йорка.

— А кто, по-вашему, были врагами Корда?

— Список получится длинный. Подрядчики-конкуренты. Политики, боявшиеся, что он достигнет еще больших высот. А когда Корда профинансировал строительство здания, где мы сейчас находимся, к ним присоединились еще и мои враги из мира прессы.

Окс помолчал.