Слезы темной воды - Корбан Эддисон

Ясмин не знала отдыха, пока не выяснила истину. Она разговаривала с Фарахом, следила за новостями из зала суда и против воли матери связалась с Махмудом в Могадишо. Никто не говорил ей об этом прямо, но она сложила кусочки мозаики и увидела в ней свое лицо. Открытие ужаснуло ее и заковало в кандалы вины. Время не принесло облегчения, лишь усугубило чувство унижения. Кровь, пролитая Исмаилом, была не только на его руках. Он сделал это ради нее.

В течение нескольких недель она мучительно размышляла, непрестанно молилась, прося мудрости, а потом у нее возникла идея. Она обсудила ее с Хадиджей, и мать согласилась. Ясмин дождалась, когда суд закончится, когда присяжные вынесут вердикт и рекомендуют приговор – пожизненное заключение без права досрочного освобождения. Потом связалась с Полом Дерриком и рассказала о своем желании. Он сделал запрос и передал ей номер Ванессы. Она позвонила, несмотря на внутренний трепет, доверившись голосу, который звучал у нее в душе.

Когда Ванесса взяла трубку, Ясмин представилась.

– Да, – сказала Ванесса. – Пол говорил мне о вас.

Ясмин сделала вдох и рассказала то, что было у нее на сердце.

– Не знаю, согласитесь вы или нет, но моя мать и я посчитали бы большой честью встретиться с вами. Мы хотели бы кое-что сказать вам.

Ванесса некоторое время молчала, и Ясмин могла только догадываться, о чем она думает. Потом, к счастью, она ответила:

– Можете приехать в Аннаполис? Так для нас будет проще всего.

– Конечно, – сказала Ясмин. – Мы приедем, когда скажете.

Она услышала, как Ванесса перелистывает страницы ежедневника.

– Как насчет субботы, пятнадцатого сентября?

– Хорошо, – сказала Ясмин и записала адрес. – Спасибо.

Она купила билеты на самолет у турагента в торговом центре Фараха и полетела с Хадиджей в Вашингтон, округ Колумбия, а там взяла такси до Аннаполиса. Таксист, армянский иммигрант, который с трудом мог связать пару слов на английском, высадил их рядом с кипарисовой аллеей.

– Этот адрес, – сказал он, указывая на почтовый ящик.

– Вы уверены? – спросила Хадиджа, в изумлении глядя на дом.

– Да, – с раздражением ответил водитель и кивнул на GPS-навигатор.

Кейп-код в глазах Ясмин был настоящим дворцом. Во всем Сомали не было ничего подобного.

Она прошла с матерью по булыжной дорожке и через виноградную шпалеру к крыльцу, любуясь цветочными клумбами, богатыми зелеными газонами, пышными деревьями и поблескивавшей в отдалении рекой. При помощи дверного молоточка она известила хозяев дома о своем прибытии. Она была одета в легкий свободный свитер, голубые джинсы, кроссовки и красно-белый головной платок. Бесконечное разнообразие стилей одежды и нескромность западной моды стали самой большой трудностью ее перехода к американскому образу жизни. В то время как Хадиджа довольствовалась абайей и хиджабом, Ясмин попыталась вписаться в местные обычаи, не уронив достоинства.

Через некоторое время щелкнул замок. Потом дверь открылась и она впервые увидела Ванессу. Красивая, с рыжевато-каштановыми волосами и самыми зелеными глазами из всех, какие Ясмин приходилось видеть. Ясмин громко рассмеялась, когда следом за Ванессой выбежала собака с золотистой шерстью, широко раскрытыми глазами и высунутым языком.

– Это Скипер, – ласково произнесла Ванесса.

Ясмин присела и погладил собаку по голове.

– Какой красавец!

Ванесса приветливо взмахнула рукой:

– Пожалуйста, входите.

Ясмин вошла следом за матерью в прихожую, с благоговейным трепетом оглядываясь по сторонам. Комнаты были наполнены красивой мебелью, элегантными зеркалами, произведениями искусства и дорогими восточными коврами. Ванесса провела их через гостиную и через другую дверь во двор.

– Пожалуйста, располагайтесь, – сказала она, указывая на круглый столик у бассейна. – Я заварила чай. Конечно, не такой вкусный, как шах, но, надеюсь, вам понравится.

– Вы знаете о сомалийском чае? – удивилась Хадиджа.

Ванесса осторожно улыбнулась:

– Кое-что в Интернете прочитала. Я поняла, как мало знаю о вашей стране.

Когда Ванесса ушла за чаем, Ясмин села рядом с матерью и посмотрела в сторону реки. Там проплывал парусник с выставленным по ветру гротом. Ей так много хотелось высказать, но не было таких слов, которые для этого подошли бы. Ничто не могло вернуть Ванессе утраченное.

Через минуту появилась Ванесса с подносом и раздала им дымящиеся чашки.

– Это ройбуш из Южной Африки. Вот сахар и сливки.

– Махабсенид, – сказала Хадиджа. – Спасибо.

Ясмин дождалась, пока мать положит себе сахара, и бросила в свою чашку три кубика, потом щедро добавила сливок. Она сделала глоток, и глаза ее загорелись.

– Восхитительно!

– Я рада, – сказала Ванесса, делая глоток из своей чашки.

После неловкого молчания заговорила Хадиджа:

– Большое вам спасибо за гостеприимство. Это Ясмин решила, что нужно встретиться с вами. Иногда Бог дарует мудрость молодым. – Она задумчиво вздохнула. – Я не знаю, что сказал на суде Исмаил, но я знаю, каково это – потерять мужа. Не проходит и дня, чтобы я не думала об Адане. Я бы сделала все что угодно, чтобы вернуть его. Как мать я чувствую ответственность за то, что Исмаил сделал с вашей семьей. Ясмин тоже чувствует эту ответственность. То, что он отнял у вас, мы не можем вернуть. Единственное, что мы можем сделать, это попросить у вас прощения и предложить вам, если захотите, взглянуть на нашего мальчика, каким он был, до того как война украла его у нас.

Ванесса отвернулась, и Ясмин заметила, как в ее глазах вспыхнула боль. Прошло какое-то время, прежде чем она снова посмотрела на них.

– Пожалуйста, расскажите, – сказала она. – Я хочу услышать вашу историю.

И Хадиджа рассказал ей о своем старшем сыне. Она поведала ей о ребенке, который в три года смотрел на звезды и спрашивал, откуда они взялись, о мальчике, который выучил наизусть Коран на арабском и на английском, о подростке, который овладел искусством риторики и иногда даже побеждал отца в спорах, о молодом человеке, совершенно искреннем и преданном своей семье. И наконец Хадиджа поведала ей о наказе, который дала Исмаилу до того, как был убит Адан, наказе защищать Ясмин и Юсуфа любой ценой. Ее руки дрожали, когда она говорила о том, на что он пошел, чтобы выполнить ее просьбу, чтобы оградить Юсуфа от военной мясорубки и найти Ясмин после того, как она исчезла.

– Я и представить не могла… – сказала она и задохнулась. – Я и представить не могла, чем это закончится. Простите меня за то, что вам пришлось выстрадать. Простите нас.

К этому времени лицо Ясмин уже стало мокрым от слез. Она вспомнила тот день в Ланта Буро, когда Наджиб выдернул ее из шеренги и затолкал в «Ленд-Крузер», чтобы отвезти в дом Джамаад. Она вспомнила сцену, которую увидела в окно машины: Исмаил с пистолетом в руках, мальчик, стоящий перед ним на коленях в грязи – так же, как Адан стоял в школьном дворе. Она увидела, как пистолет дернулся, увидела, как мальчик рухнул на землю, увидела, как ее брат отвернулся и обнял Юсуфа. Она поняла тогда, что они уже никогда не будут такими, как прежде. Смерть породила смерть. Им оставалось только выживать.