Седой Кавказ - Канта Хамзатович Ибрагимов

– Арзо! – крикнула Полла.

– Закрой дверь! – рявкнул он, не глядя в ее сторону.

Она прикрыла, спиной прислонилась к ней, дрожала. Ей во-очию представлялось, какой кошмар последует за этим рукоприклад-ством. В душе она уже простилась с мединститутом и думала – лишь бы не посадили Арзо, и в это время дверь слегка толкнули, потом сильней, появилось лицо Самбиева.

– Давай зачетку, – торопясь сказал он, и к удивлению Поллы, лукаво улыбнулся, подмигнул.

На улице Полла еще раз остановилась под уличным фонарем, подставляя под свет, разглядывала зачетку.

– Боже мой! – радовалась она. – Неужели «отлично» поставил?!

– Во сколько поезд? – спросил Арзо.

Счастливое лицо Поллы вмиг опечалилось.

– Ты сегодня уезжаешь? – тоской зазвучал ее голос, широко раскрытые глаза уставились в него.

– Ладно… Завтра решу твой вопрос с общежитием и тогда по-еду… А где здесь гостиница?

– Зачем гостиница? У нашей бабули пустая квартира, она ведь сегодня на дежурстве. Моя мать тоже у нее живет, когда приезжает. А в гостинице мест как обычно не будет… Потом я как-нибудь отбла-годарю ее.

Бабулька беспрекословно отдала ключи от квартиры Полле, еще долго рассказывала, где что съестное лежит.

– Тогда я провожу брата до квартиры, покажу все и обратно, а то уже поздно, – пыталась поскорее избавиться от многословной ба-були Полла.

– Как это обратно? – удивилась дежурная. – Ведь брат приехал! Сколько ты его не видала? Посидите вечерок, пообщайтесь вдоволь, а утром я как раз подойду.

Глаза у Поллы в страхе расширились, гримаса недоразумения застыла на ее лице, она хотела что-то сказать, но не находила слов, в это время Арзо легонько схватил ее под руку, поманил к выходу.

– Что, сестренка, пойдем? – смеялся он на улице.

– Что ж теперь получается? Как теперь быть? Вот что значит врать! – растерянно бормотала Полла. – А где я теперь буду ноче-вать? Я покажу тебе все и вернусь… Пошли быстрее, уже поздно, мне надо еще возвращаться.

– Ты успокойся, – усмехался Арзо, – теперь командую я.

– Нет! – жестко возразила Полла. – Никаких команд! Никаких но…

Она осеклась на полуслове – так сильно сжал ее кисть Арзо.

– Неужели ты сомневаешься в моем достоинстве и благородст-ве? – в упор гневным взглядом блеснули его глаза в полумраке осве-щенной фонарями улице. – Ведь я – чистокровный чеченец. И сего-дня буду тебе братом. По крайней мере, эту ночь. Пошли, и помень-ше возмущайся.

Универмаги Краснодара еще работали, но в них ничего путного не было. На такси они объехали пару центральных ресторанов, в них за переплату отоварились кое-какими продуктами, шампанским, шо-коладом, сигаретами.

Она, как гостеприимная хозяйка, взялась обхаживать Самбиева, и только на предложение выпить шампанского наотрез, грубо отказа-лась.

Как жаждущий в пустыне не может напиться, так и влюбленные не могут наговориться. Говорят обо всем: изредка спорят, даже руга-ются, но в основном смеются. О своих взаимоотношениях не произ-несли ни слова, после долгой размолвки и обнаружения фотографий в рамке – говорить излишне, а со стороны Арзо – даже некорректно.

Только в три часа ночи вспомнили о сне. Комната одна, для от-дыха – кровать и диван. Выключили свет, Арзо лег спать. Полла еще долго возилась на кухне, в ванной.

Как обычно, Арзо спозаранку проснулся. В окне была темень. В коридоре горел свет и, просачиваясь в комнату, разжижал мрак. Арзо тихо встал, боясь разбудить Поллу.

Видимо, Полла долго не ложилась и вконец не выдержав, пова-лилась на кровать прямо в одежде. Теперь она свернулась в калачик, сжалась от холода. Арзо решил укрыть девушку, но не может найти свою одежду. Тогда обернувшись в простынь, он встал, подошел к ней: даже дыхания не слышно, так блаженен ее сон. Накинул он на нее одеяло, вновь лег в постель и незаметно уснул.

– Арзо! Вставай! – крикнула из кухни Полла. – Скоро бабуля придет.

Самбиев вскочил, рядом на стуле выстиранная, выглаженная одежда.

С утра Арзо двинулся в деканат. Деканом факультета оказался довольно общительный профессор послепенсионного возраста. Сам-биев высказал просьбу о переводе Поллы в новое общежитие, и сразу получил добро, следом выразил претензию к морально-этическому поведению замдекана.

– Да, – согласился декан, – эти претензии не впервой, но на сей раз последние.

До обеда Арзо помогал Полле переезжать в новое общежитие. Полла не могла нарадоваться новым условиям: ее разместили в двух-местной комнате аспирантского блока со всеми удобствами. Накану-не пристыженная комендантша обещала скоро установить коммута-торный телефон, помогла взять напрокат телевизор и холодильник.

После обеда ходили по магазинам в поисках одежды для Пол-лы. Купили довольно приличное отечественное пальто, костюм. Зим-них сапог не нашли. На сей раз она покупкам не противилась, только как-то обреченно сказала:

– Делай, что хочешь. Теперь душа моя вскрыта… Ты – хирург.

К вечеру они расстались, Арзо поехал на вокзал покупать би-лет. Вернулся в общежитие с цветами и конфетами.

– Я не хочу быть больше твоим братом, – улыбался он, вручая цветы.

– Спасибо, Арзо. Я так счастлива! – ее лицо покрылось краской, она смутилась, и чтобы как-то выйти из неловкого положения, скоро-говоркой сказала. – Так что ты в дверях? Проходи, чай готов.

– Нет, опаздываю Полла. Я поехал.

Умиленное выражение лица вмиг улетучилось: она стала груст-ной.

– Позволь мне проводить тебя? – молящим полушепотом сказа-ла она.

– Нет, – жестко обрубил он, – обратно одной возвращаться поздно.

– Не переживай, – заблестели надеждой ее глаза, – рядом с во-кзалом – «скорая помощь», где я работала, они меня подвезут.

– Я сказал «нет», – твердо стоял на своем Арзо. Он достал из кармана всю оставшуюся наличность – более двухсот рублей. Ровно половину положил на стол. – По-братски – пополам, – теперь улыб-нулся он.

– Забери, ты и так столько сделал!

– По-братски.

– Теперь ты не брат.

– А кто? – он лукаво улыбался.

– Не скажу, – упрямо насупились ее губки, – ведь я так редко родных вижу, дай мне продлить удовольствие.

– Поехали, – сдался Арзо.

В такси сели вместе на заднее сиденье. Он осторожно взял ее руку – она не противилась, только отвернувшись, смотрела в окно.

На перроне было немноголюдно. Пассажиры уже заняли свои места, редкие провожающие жестами переговаривали с отъезжаю-щими через окна. Наряд милиции выискивал потенциальных нару-шителей. Со стороны Черного моря дул резкий, пронизывающий ве-тер, однако он не мог разогнать въевшийся в округу вокзальный дух: едкий запах жженного угля, заманчивый аромат вчерашних, кислых пирожков, и хлорную вонь общественного туалета.

Уже более пятнадцати