Июнь. 1941 год. Запрограммированное поражение - Борис Кавалерчик

Накануне войны инженерные части, входившие в состав корпусов и дивизий, а также части армейского и центрального, содержались в сокращенном составе. Даже в приграничных военных округах они были укомплектованы средним и старшим комсоставом только на 40–65 %, а младшим — на 30–80 %. Их организация и вооружение отставали от требований времени, а новая техника начала поступать к ним на вооружение лишь перед самой войной. Инженерной техникой они были обеспечены лишь наполовину, противотанковыми минами — на 28 %, противопехотными минами — на 12 %, МЗП[121]— на 60 %, а колючей проволокой — на 32 % [662].

Отвлечение на длительное время дивизионных и корпусных саперных батальонов (около 70 из западных приграничных округов и еще 41 из внутренних) на строительство укрепленных районов отрицательно сказалось на уровне боевой подготовки и боеготовности инженерных частей и подразделении. Положение усугубилось тем, что многие саперные подразделения, попавшие под первый удар врага на границе, понесли большие потери и так и не смогли влиться в свои соединения. В последующем недостаток инженерных средств и боеприпасов, а также неумение общевойсковых командиров использовать ограниченные возможности немногочисленных инженерно-саперных подразделений не позволили обеспечить начавшийся отход наших войск и своевременное занятие ими тыловых рубежей.

Недооценка советским командованием роли инженерных войск накануне войны привела к тому, что не были в полной мере решены важнейшие задачи по инженерному обеспечению действий войск как в прифронтовой полосе, так и в оперативном тылу.

Организации войсковой разведки. До начала военных действий органы и подразделения войсковой разведки западных приграничных округов содержались в сокращенном составе. Их штабы, скованные указаниями не провоцировать немцев, уделяли недостаточно внимания ведению агентурной, радио-и авиационной разведки. В свою очередь, штабы армий, не имея своих штатных разведывательных подразделений, мало занимались организацией разведки силами разведывательных подразделений дивизий и налаживанием связей с разведорганами погранотрядов.

Между тем Г.С. Иссерсон в развитие высказанных им взглядов писал: «‹…› современная война начинается ранее вооруженной борьбы» [663]. И первыми должны вступать в дело органы военной разведки. Другими словами, уровень укомплектованности разведорганов и подразделений разведки, оснащенности самыми современными средствами и боевой готовности должен быть существенно выше соответствующих показателей войск, а действия разведчиков — на несколько шагов опережать их действия. Но доклады пограничников и войсковых разведчиков в последние два предвоенных дня о явных признаках непосредственной подготовки немцев к нападению были просто проигнорированы советским командованием. Оно неумело использовало возможности разведки в мирное время, ограничившись лишь разработкой планов. В них подробно — по часам — были расписаны порядок отмобилизования разведорганов, укомплектования их личным составом, вооружением и техническими средствами, определен порядок сбора и доподготовки агентов оперативных пунктов с началом отмобилизования для ведения разведки в тылу противника. Для этого были поданы заявки на обеспечение их иностранной валютой на три месяца войны (немецкие марки, а также польские злотые, не менее 300 в месяц на человека), цивильной одеждой, а также военным обмундированием и оружием немецкого образца [664].

Однако внезапное вторжение врага привело к срыву, в числе других, и планов введения в действие сил и средств разведки. Сведения о противнике пришлось добывать уже в ходе развернувшихся сражений. При этом в связи с отсутствием опыта, слабой обученностью разведорганов и подразделений добыванию достоверных сведений о противнике, а также плохо налаженным взаимодействием между различными видами разведки организовать непрерывный сбор данных о противнике долго не удавалось. Так, начальник разведотдела ЗапФ на все запросы Генштаба о данных наземной разведки отвечал: «‹…› два дня штаб фронта связи со штабами армий не имеет, и никаких данных от наземной разведки не получаем. Высланы делегаты в разведотделы армий». Например, не удалось сразу установить нумерацию и состав наступающих соединений противника. А без достоверных данных о противнике невозможно принятие обоснованных решений и постановка задач войскам. В результате лишь на 5-е сутки войны советское Главное командование смогло сделать окончательный вывод, что противник на советско-германском фронте свои основные усилия сосредоточивает на западном стратегическом направлении.

В вермахте организации разведки уделялось первостепенное значение. До начала военных действий одним из основных способов добывания сведений о противостоящих группировках противника было прослушивание и перехват его радиопереговоров. В Германии была создана весьма мощная служба радиоразведки, которую организовал и возглавлял начальник связи германской армии с октября 1934 г. генерал Э. Фельгибель[122]. В 1935 г. были сформированы первые пять мобильных моторизованных «рот радиоперехвата». К 1938 г. их было уже восемь. Центральным органом новой системы стала «Главная станция радиоперехвата», подчиненная непосредственно самому Фельгибелю и занимавшаяся оперативной разведкой[123].

Немецкая радиоразведка начала свою работу против Советского Союза задолго до начала Великой Отечественной войны. После Гражданской войны на работу к немцам перешел бывший белый офицер Петр Новопашенный — опытный специалист в области дешифровки. Кроме того, германскому «Шифровальному отделу» удалось близко познакомиться с достижениями польской разведки, сумевшей во время войны 1920 г. взломать советские коды. На базе этих знаний немцы смогли в 20-е и 30-е годы успешно перехватывать и читать многочисленные советские военные и дипломатические шифрованные сообщения. Опыт перехвата советских радиограмм значительно пополнился во время войны с Польшей, где немцы активно прослушивали переговоры советских войск и штабов во время ввода Красной Армии в ее восточные районы. Благодаря низкой дисциплине в эфире советских радистов и несоблюдению ими правил шифровки радиограмм германским специалистам по радиоперехвату удалось значительно пополнить свой багаж знаний о РККА и ее системе связи, который очень пригодился им в недалеком будущем.

Во время польской и французской кампаний «Служба радиоперехвата» была с успехом испытана в деле. Добытые ею данные пользовались доверием германского командования. С учетом полученного боевого опыта структура службы была усовершенствована, в ней отказались от жесткой централизации управления. При каждой группе армий были организованы штабы командиров войск радиоперехвата, пользовавшиеся значительной независимостью в своих действиях. Подчиненные им подразделения получили большую самостоятельность. Это позволило существенно повысить эффективность их работы: добытые данные перехвата стали гораздо быстрее попадать непосредственно к тем, кто их использовал. В канун германского нападения на СССР на востоке сосредоточились все 8 имеющихся в вермахте «рот радиоперехвата», которые были оснащены в общей сложности 250 приемниками [665]. Применяемая аппаратура обеспечивала уверенный перехват переговоров в зоне, расположенной западнее Десны и Днепра, в Прибалтике и территории, прилегающей к финской границе. Подобной столь разветвленной и мощной службы радиоперехвата в СССР тогда еще не было. Немногие существующие подразделения радиоразведки вели ее только в диапазоне длинных и коротких волн. Прослушивать передачи противника в ультракоротковолновом диапазоне, который широко использовался в танковых частях и подразделениях вермахта, начали только в конце 1941 г. Но сведения, добытые советской радиоразведкой с началом боевых действий, доверием высокого начальства не пользовались (подтвердить их другим способом не всегда удавалось) и до войск не доводились.