Витте - Сергей Ильин

Премьер-министр не переоценивал собственной популярности ни в стране, ни при дворе. Как-то раз, выпив за завтраком обычную порцию шампанского, С. Ю. Витте с горя расшутился. Он принялся уверять присутствующих, что ни золотая валюта, ни Портсмут, ни конституция не дали и не дадут ему славы. Одна есть прочная слава на земле — кулинария, поэтому надо привязать свое имя к какому-нибудь блюду. Есть же, например, гурьевская каша, а ведь А. Н. Гурьев был министром финансов не бог весть каким. Надо изобрести «виттевские пирожки» — они-то и останутся навсегда, остальное все эфемерно. «Он в этот день рассчитывал, — вспоминал чиновник канцелярии премьера И. И. Тхоржевский, — в видах бессмертия на свои крошечные горячие ватрушки с ледяной зернистой икрой внутри к водке». Это было конечно же шуткой, но в ней — весь С. Ю. Витте166.

И. И. Толстой, единственный из членов кабинета С. Ю. Витте, оставивший о своей работе в нем воспоминания, с некоторой долей истины считал, что все свои действия председатель правительства стремился подчинить одной цели — подготовить почву для выборов в Государственную думу. Поэтому С. Ю. Витте искренне думал, что хотя строгость временами бывает совершенно необходима, но на одной ней выезжать нельзя. И в декабре 1905-го, и в январе 1906 года он не один раз в присутствии других членов правительства просил П. Н. Дурново не увлекаться репрессивными действиями: нельзя озлоблять население накануне выборов, иначе в Государственную думу выберут одних революционеров.

Случилось то, чего так опасался премьер-министр. Состав свободно избранного народного представительства оказался таким, что у правительства С. Ю. Витте не было никаких надежд на конструктивное с ним сотрудничество. Во всеподданнейшем докладе с просьбой об отставке от 14 апреля вина за это была возложена на П. Н. Дурново — он действовал, особенно последние два месяца, «несоответственно» текущей обстановке. Император Николай II собственноручно написал ответ, где выразил несогласие с точкой зрения своего первого министра: «Мне кажется, что Дума получилась такая крайняя не вследствие репрессивных мер правительства, а благодаря широте закона 11 декабря о выборах, инертности консервативной массы населения и полнейшего воздержания всех властей от выборной кампании, чего не бывает в других государствах». Допущенные ошибки были вскорости исправлены П. А. Столыпиным.

Расширение избирательных прав, обещанное Манифестом 17 октября, правящими верхами и либеральной общественностью осенью 1905 года рассматривалось как первейшее средство умиротворения страны. Не помня зла, С. Ю. Витте доверил эту работу московским общественным деятелям, только что отказавшимся занять посты в его правительстве. «Поручение это… взяли на себя Д. Н. Шипов, Гучков и князь Трубецкой, или, вернее сказать, напросились на это поручение. Это обстоятельство именно несколько замедлило опубликование законов о выборах и созыв самой Думы»167. 29 и 30 октября 1905 года в московской квартире Д. Н. Шилова на Собачьей площадке над проектом избирательного закона колдовала большая группа умеренных либералов в составе Н. С. Волконского, А. И. Гучкова, С. А. Котляревского, Г. Е. Львова, Н. Н. Львова, А. А. Мануйлова, С. Н. Маслова, Е. Н. Трубецкого, Н. А. Хомякова, М. В. Челнокова, С. И. Четверикова и H. H. Щепкина.

Общими усилиями они составили весьма радикальный по тем временам избирательный законопроект из 63 статей. Главное его содержание состояло в предоставлении избирательных прав всем русским подданным мужского пола, достигшим 25-летнего возраста, вне зависимости от имущественного положения. В городах выборы были прямыми, в сельской местности — двухстепенными168.

3 ноября в 2 часа дня проект обсуждался в кабинете председателя правительства. Авторам показалось, что С. Ю. Витте вроде бы склонялся ко всеобщему избирательному праву. Но когда через две недели вновь вернулись к представленному законопроекту, он был уже против169. По заданию премьера правительство стало готовить свой собственный проект, строго следуя указаниям пункта второго высочайшего Манифеста 17 октября, где говорилось: «Не останавливая предназначенных выборов в Государственную думу, привлечь теперь же к участию в Думе, в мере возможности, соответствующей краткости остающегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем были лишены избирательных прав…» Работой этой занимался Сергей Ефимович Крыжановский, высокопоставленный чиновник аппарата Министерства внутренних дел. Когда он и его помощники завершили труды, оба документа — общественных деятелей и правительственный — были вынесены на обсуждение Особого совещания под личным председательством императора Николая II.

Заседания проходили 5 и 7 декабря в императорской Царскосельской резиденции. В них участвовали, помимо министров правительства и членов Государственного совета, еще и представители общественности, выбранные С. Ю. Витте, а именно: граф В. А. Бобринский, барон П. Л. Корф, А. И. Гучков и Д. Н. Шипов. Был приглашен дворцовый комендант Д. Ф. Трепов и еще какой-то артиллерийский генерал, ничего общего с присутствующими не имевший.

На удивление С. Ю. Витте, не только либералы А. И. Гучков, Д. Н. Шипов и П. Л. Корф, но и ультраправо настроенный граф В. А. Бобринский, богатейший тульский помещик и сахарозаводчик, высказались в пользу всеобщего избирательного права. По заявлению А. И. Гучкова, «…вовсе не следует бояться народных масс. Наоборот, именно привлечением этих масс к участию в политической жизни страны будет достигнуто наиболее прочное и серьезное успокоение их. На мой взгляд, дарование всеобщего избирательного права неизбежно, и если не дать его теперь, то в ближайшем будущем его вырвут. Между тем принятие этого принципа теперь же было бы актом доверия и милости»170.

Главный недостаток правительственного проекта А. И. Гучков увидел, во-первых, в том, что рабочим, так же как и крестьянам по указу 6 августа 1905 года, предоставлялось отдельное представительство в Государственной думе, и, во-вторых, в том, что самые консервативные слои рабочего люда — стрелочники, сторожа, извозчики, ремесленники и прочие — от выборов отстранялись. Речь Александра Ивановича Гучкова, краткая, но, по словам графа И. И. Толстого, «замечательно толковая и убедительная», всем понравилась, в том числе и императору Николаю II. Министру просвещения в какой-то момент почудилось, что законопроект москвичей восторжествует над правительственным.

В. А. Бобринский заявил, что жизненно важно как можно скорее опубликовать избирательный закон и указать на точный срок созыва Государственной думы: «В настоящее время это боевой вопрос. Нам всем нужен лозунг, и этим лозунгом должны быть царь и Государственная дума. Вся Россия ждет избирательного закона; мы все ждем его, и не как осуществления дарованных нам прав, а как знамени для борьбы»171.

Тему, поднятую графом В. А. Бобринским, развил Д. Н. Шипов. Чтобы будущая Дума, упаси Бог, не превратилась в учредительное собрание, ее нужно отвлечь аграрным вопросом. «Необходимо повелеть теперь же озаботиться изготовлением проекта об аграрной реформе для внесения его в Государственную думу вслед за ее открытием. Вместе с тем следовало бы провозгласить ныне же те начала, которых правительство предполагает держаться при проведении означенной реформы. При этом желательно, однако, избегать термина дополнительного надела. Вопрос об этом может возникнуть среди крестьян в связи с состоявшейся отменой выкупных платежей. Аграрная реформа может быть разрешена путем расселения, переселения, уступки крестьянам государственных и удельных земель. Экспроприация частных земель может быть допущена только в исключительных случаях»172.