Адмирал Нимиц - Элмер Б. Поттер

У пирса крейсер замедлил ход и подошел к пристани. На пирсе, с Соком Макморрисом во главе, стояла шеренга высокопоставленных офицеров в сияющих белых мундирах — генерал Ливи, и адмиралы Тауэрс, Локвуд, Паунелл, Кэрни, и Форрест Шерман, и больше десятка других. Сок скомандовал: «Равнение направо!» Эти офицеры средних лет так давно не проходили строевую подготовку, что двое из них повернули головы налево, вызвав ликование моряков на «Балтиморе». Все вокруг ободряюще свистели и махали руками, когда строй офицеров немного суматошно прошел на борт, чтобы быть представленным президенту в штабной каюте. Когда все, кроме адмиралов Нимица и Леги, отбыли, мистер Рузвельт спросил о генерале Макартуре.

Макартур прибыл приблизительно Часом ранее, но вместо того, чтобы присоединиться к другим офицерам, чтобы приветствовать главнокомандующего, он пошел домой к генералу Ричардсону в Форт Шафтер. Президент, подождав некоторое время, собрался было сходить на берег, когда со стороны Гонолулу послышались приветствия, полицейские свистки, автомобильная сирена и рев мотоциклов эскорта. Через некоторое время на пирсе появились полицейские на мотоциклах, а потом прикатил длинный армейский автомобиль с четырехзвездным генеральским флагом на капоте и с шофером в хаки за рулем. На заднем сиденье в одиночестве восседал генерал Макартур.

Автомобиль остановился у трапа, и генерал вышел. Он был одет в брюки хаки, коричневую летную куртку и фуражку филиппинского маршала. На середине трапа он остановился и повернулся, чтобы поклониться в ответ на аплодисменты толпы. В проходе, под звуки боцманских дудок, он энергично отсалютовал квартердеку. Преднамеренно или нет, но генерал отодвинул на задний план самого президента — как и всех остальных. В каюте Рузвельт тепло его приветствовал.

— Дуглас, — сказал адмирал Леги, с которым они дружили уже почти сорок лет, — почему вы приходите к главнокомандующему одетым не по форме?

— Ну, — ответил Макартур, — вас не было там, откуда я прибыл, а там, в небе, довольно холодно.

После краткой пресс-конференции вызвали фотографов, которые сделали снимки президента с генералом Макартуром и адмиралом Нимицем, севшими вместе на стулья на палубе.

Президент и сопровождающие его офицеры сошли с крейсера в 17:00 и прошли мимо толпы приветствующих штатских и людей в мундирах к месту жительства Рузвельта в Гонолулу. Нимиц пошел на холм Макалапа. Макартур отправился с генералом Ричардсоном в Форт Шафтер. Войдя в дом Ричардсона, обычно сдержанный Макартур дал выход своей досаде. Он чувствовал себя оскорбленным, он кричал. Подумать только, ему приказали оставить пост, чтобы участвовать в вечеринке с фотографиями на память.

Генерал, шагая взад-вперед, продолжал метать громы и молнии. Он заявил, что пресс-конференция — часть политического спектакля, устроенного только ради того, чтобы показать, как главнокомандующий сразу после назначения советует своим тихоокеанским командирам, как победить азиатского врага.

Ему вручили письмо адмирала Кинга. Он воспринял это как предупреждение, без сомнения сделанное с подачи Кинга, что, пока он на Филиппинах, на его территории Австралии и Ост-Индии развернутся не подчиняющиеся ему британские войска.

За обедом Макартур доверительно сказал Ричардсону, что он потрясен видом президента, которого он не видел семь лет, — у него были впалые щеки, а его тело так иссохлось, что одежда висела на нем совершенно свободно. Тут прибыло приглашение от Рузвельта присоединиться к нему утром на параде. Это разожгло злобу генерала с новой силой — опять фотографии, опять реклама для политической кампании!

У генерала Ричардсона, устраивавшего на следующий день парадный смотр войск с посещением нескольких военных объектов, возникли трудности с поиском открытого автомобиля для президента. Во всей округе было только две таких машины: красный пятиместный лимузин, принадлежавший начальнику местной пожарной охраны Гонолулу, и более внушительный семиместный автомобиль, который принадлежал владелице одного из знаменитых публичных домов Гонолулу. Ричардсон, понимая, что больший автомобиль все бы сразу узнали, был вынужден выбрать меньший красный. Нимиц, втиснувшись на заднее сиденье между президентом и генералом Макартуром, оказался почти не у дел, пока «Дуглас» и «Франклин» обменивались впечатлениями.

В тот вечер, после обеда у Рузвельта, президент, Макартур, Леги и Нимиц собрались в гостиной, где висела огромная карта Тихого океана. Рузвельт, проезжая мимо карты в инвалидном кресле, указал на Минданао и спросил Макартура:

— Дуглас, куда мы идем отсюда?

— К Лейте, мистер президент, а затем к Лусону!

Дальнейшее обсуждение проводилось тихо, по-дружески. Нимиц и Макартур время от времени вставали, чтобы показать бамбуковой указкой на различные области на большой карте. Рузвельт иногда вмешивался, чтобы сгладить противоречия. Нимиц разъяснил стратегические преимущества Формозы: она была идеально расположена для того, чтобы блокировать подвоз к Японии нефти, олова, каучука, хинина и других жизненно важных материалов из Ост-Индии; она была расположена близко к Китаю, где американцы надеялись получить поддержку китайской армии в организации базы на материке для бомбежек, если необходимо, для вторжения в Японию. Однако Нимицу было сложно настаивать на продвижении к Формозе, потому что он все тщательно обдумал, как советовал Кинг, и пришел к выводу, что обход Лусона, возможно, не лучшая идея.

Макартур основывал свои аргументы в основном на гуманизме. «Вы не можете оставить 17 миллионов лояльных филиппинских христиан японцам в пользу освобождения Формозы и возвращения ее Китаю, — настаивал он. — Американское общественное мнение осудит Вас, мистер президент. И это будет справедливо.

Народ Дальнего Востока, продолжал Макартур, еще резче отреагирует на такой отказ. Люди воспримут это как доказательство японской пропаганды в том смысле, что мы не желаем проливать американскую кровь, чтобы спасти наших друзей на востоке. Он говорил о 3700 американских военнопленных в Лусоне, надеющихся на скорое избавление. Занимая Формозу на севере и Минданао на юге, мы отрежем остальную часть Филиппин от всех внешних источников снабжения. Японские оккупанты, конечно, прокормятся, а филиппинцы и американские военнопленнные останутся голодать.

Генерал обратился к военным проблемам. Японские аэродромы на Лусоне, сказал он, не могут быть нейтрализованы с отдаленного Минданао. Американские аэродромы должны быть построены на Лейте или Миндоро или на обоих островах. Как только это будет сделано, силы Макартура смогут высадиться на берегах залива Лингайен и войти в Манилу через пять недель.

— Но, Дуглас, — возразил президент, вспомнив о недавно обнаруженной японской базе и резервах авиации в районе Манилы, — штурм Лусона требует более тяжелых потерь, чем мы можем себе позволить. Мне кажется, мы должны его обойти.

— Мистер президент, мои потери не будут тяжелее, чем раньше. Времена лобовых атак прошли. Современное оружие пехоты слишком мощное, и прямой штурм теперь невозможен. Только посредственные командующие все еще используют эту тактику. Ваши хорошие командующие не несут тяжелых потерь.