Ожог - Василий Аксенов

Самсик тут заголосил петухом от счастья. Ему было хорошосреди молодых парней, ему действительно хотелось осуществить смычку, соединитьэтих «фирмачей», детей московского чертополоха, с теми питерцами, призракамисвоей юности, «самсиками» 56-го года в самодельных «гэ-дэ» на толстой подошве ив узких брючатах. Хотите не хотите, номенклатурщики-протоколыцики, дьячкимарксистские, но не искоренить вам эту «ничтожную часть нашей в целом духовноздоровой молодежи» и никогда вам Европу в России до конца не задавить!

– Вы, чилдренята, фуи моржовые! – обратился он кгигантам. – Вы, наследники плесени пятидесятых, ржавчины шестидесятых, вы– коррозия семидесятых, к вам обращаюсь я, друзья мои! В чем смысл бунта и естьли в нем смысл?

– Да он вроде банку взял, гайз! – изумилсяМаккар. – Дадди, ты развязал? А может, ширанулся?

Самсик поднял руки, приглашая всю шарагу во Флегрейскиеболота, на полуостров Пеллену, что

Первым очнулся зачинщик бунта Порфирион и волосатыми рукамисмазал с лица блаженную улыбку.

– Эй, ты, большой! – проорал он одинокомубогу. – Ты кто? Нэйм? Уот'с юр нэйм? Даже если ты и Аполлон, мы тебяпопотчуем в сраку! Мы отомстим!

– За что? – спросил неподвижный бог, спросилмолча, одним лишь малым колебанием своего света.

– За все! Отомстим!

Гиганты захлебнулись в кровавом слове. Запахло парнымипотрохами. Зубами, зубами в печенку бога! Мсти! Мсти Зевсу за огромность, замудрость, за чванство, за его бесконечное семя, за трон, за молнии, за нашичлены, не знавшие любви, мсти им всем за их нектар, за их амброзию, хоть онанам и до феньки, мсти за непохожесть, за солнечную мифологию, по которой они,видите ли, гуляют! Мсти!

И тут все пространство болот покрылось сверкающей ратью.Бог-разведчик затерялся в толпе золотых богов и богинь, идущих на гигантов вшуршащих одеждах, в легком звоне мечей, стрел и лат. В небе образовалось окно,и мощный столб солнечных лучей опустился на болото, как бы освещая поле боя длябудущего скульптора. Боги шли деловито, без особой торжественности, явно несобираясь долго возиться с грязной мразью, пузырями земного воображения.

Пузыри! Мы полопались Над Европою, Но пока мы сюда плыли, Неныли! Ураган над готикой! Пузыри! Приготовьте дротики! До зари!

Он знал, конечно, что на концерт явится вся ИХ Москва, весь«пипл», но, когда еще за несколько кварталов до НИИ стали появляться кучкихиппонов, сидящих на бетонных плитах, ему стало слегка не по себе.

НИИ рефрижераторных установок располагался на задах большогожилого массива, среди хаотически разбросанной мелкой индустрии, среди заборов,котлованов, вырытых еще в прошлую пятилетку, среди забытых кем-то бульдозеров,кранов и генераторов и кем-то свежепривезенных бетонных блоков.

Такси осторожно пробиралось по этому «Шанхаю». Шоферпоглядывал на мелькающие в свете редких фонарей фигуры хиппи, а однажды дажеостановился, когда из мрака выплыла бетонная труба и сидящие на ней трисестрички Макс-Раевские в широкополых шляпах и бабкиных боа, с намазанными дополнейшей подлости кукольными личиками.

– Во заделались! – бурно захохотал таксист. –Во, минетчицы! Во, табор! Ну, дают

Он так резко отпустил педаль сцепления, что «Волга»перепрыгнула через теплотраншею, расплескала лужу, разбросала какую-топроволоку и шлепнулась на неожиданную полоску асфальта, по которой и доехала достеклянно-металлического здания НИИ, сияющего всеми этажами, словно призракФРГ.

Здесь уже стояла толпа. Стояла мирно, дверей не ломала.Вообще было сухо, тепло, мирно, мило, вполне приятная лондонская атмосфера.Несколько «Жигулей», два «Фольксвагена» и четырехспальный «Форд» завершалииллюзию.

– Кто форинов пригласил? Ты, Маккар? – строгоспросил Самсик. – Зачем, ребята? Зачем гусей-то дразнить?

«Зачем гусей дразнить?» – это, можно сказать, было лозунгомих поколения. Конечно, играй, конечно, лабай, но только гусиков, смотри, нераздразни! Живи, твори, дерзай, но только смотри не раздразни могущественноестадо!

Дети репейника пока еще гусей не боялись. Не то, что былиособенно храбрыми, а просто еще не очень-то встречались с яростью пернатых. Небыло еще достаточного опыта у московской хипни. Мир казался им вполнеестественным, нормальным: мы – хиппоны, клевые ребята, и они – дружинники,«квадраты», неклевые товарищи, которые нас гоняют. Есть еще – форины, штатники,бундес, фарцовка… легкие, как медосбор, половые контакты – все в кайфе!

В прошлом году собрались было демонстрировать против войныво Вьетнаме, чтобы, значит, показать солидарность с нашими ребятами unsquarepeople, что волынят на Трафальгарской площади. Явились к американскому эмбас-сис лозунгами на английском «Get out of Vietnam!», «We demand troops withdrowal!»Показывали пальцами рогульку V – victory! В общем, клево получилось, как вБеркли, а также против империализма и за мир. И какого хера милиции было надо?Подъехали три «воронка» с родной советской милицией, и демонстрацияпрогрессивной молодежи была ликвидирована. Пиздили вас? Конечно, пиздили. А зачто, вы не спрашивали? Как за что – за демонстрацию против войны во Вьетнаме.Да ведь на всех же заводах митинги. Ага, на заводах можно, а нашего брата вовсем мире милиция-полиция старается отпиздить. Ну вот, зачем было гусейдразнить? А кто же их дразнил? Просто Деготь позвонил – айда, говорит, кэмбасси, погужуемся. Вот и погужевались. Значит, все нормально? Все нормально,дадди. А с демократией у нас как, чуваки? С демократией, дадди, у нас херовато.

…Сильвер был уже на сцене, ставил аппаратуру, перекрикивалсясо звукотехниками, близнецами-братьями Векслер, пощелкивал пальцами, иногдаподпрыгивал, иногда замирал, что-то бормоча. Увидев Самсика, бросился к нему.

– Слава Богу, ты здесь! Дай поцелую! Сыграешь, Самс?Попробуй тему Алкиноя. Дай поцелую! Старый Самос, помнишь, Маккар поет еготекст, а ты подходишь, и здесь у тебя три квадрата импровизации. Старыйжелтоглазый Самс, дай поцелую! Помнишь Алкиноя?

– Еще бы не помнить. – Саблер взял саксофон изакрыл глаза.

…Они надвигались на нас, как волны. Каждый их шаг был, какволна, неуловим и, как волна, незабываем. Полчище светлоликих, такихблагородных! О как уродливы были наши змееподобные ноги и как отвратительныбыли наши космы со следами болотных ночевок, и вздутые ревматизмом суставы, имускулы, похожие на замшелые камни!