Добронега - Владимир Романовский

— Куда?

— Неизвестно. Это тайна.

— Когда будет обратно?

— Через неделю. Так он мне сказал.

Гостемил подумал, не дать ли Годрику по уху, но решил, что сейчас не до этого. Он все-таки поел — хлеба и сыра, и запил вином, поскольку в глубине души был человек практический и знал, что действия, предпринимаемые на голодный желудок, страдают невразумительностью и излишним экстремизмом. Свой походный мешок он собрал сам, скинул в него все деньги, которые получил от Александра, все свои планируемые шесть месяцев безбедного существования — они могли теперь понадобится, все без остатка, для подкупа и получения необходимой информации — натянул новые сапоги, опоясался свердом, и был совсем уже готов к выступлению, когда в дом постучались.

— Геракл! — позвал Гостемил.

— Некогда мне! — отозвался Годрик откуда-то из глубин дома.

— Сволочь, mangy cur, — пробормотал Гостемил, шагая к входной двери.

На пороге стояла Эржбета в мужском костюме.

— Чем обязан? — хмуро спросил Гостемил.

— Свободой и жизнью, — просто ответила она. — Пройдем в гридницу, мне нужно кое-что тебе показать.

— Мне некогда.

— Уверяю тебя, не пожалеешь.

— Нельзя ли потом?

— Никак нельзя. Ты поймешь, что нельзя. Пойдем.

В гриднице Эржбета вытащила из мешка хартию и разложила на столе. Оказалось — карта какой-то местности, не очень искусно составленная.

— Ну? — спросил Гостемил.

— Вот здесь, — сказала Эржбета, указывая красивым длинным пальцем на какое-то место на карте, — содержится под стражей Хелье.

Гостемил внимательно посмотрел на нее.

— Позволь, позволь, — сказал он. — Как это я раньше не сообразил. Ты — приближенная Марии?

— Да.

— Тебя зовут Эржбета?

— Да.

— Мне про тебя рассказывали.

— Что именно?

— Разное. Мельком. Ну да ладно. Почему я должен тебе верить?

— А у тебя выхода нет. Ты будешь расспрашивать, подкупать, угрожать, и провозишься две недели. А время ограничено.

Ловушка, подумал Гостемил. Или нет?

— Хорошо, — сказал он. — Где это все? — он кивком указал на карту.

— Пятнадцать аржей на запад. Вот здесь, видишь, две реки, Буча и Ирпень. В этом вот месте Ирпень можно перейти вброд. Темница надземная, охраняется дюжиной ратников. Раньше это был перевалочный пункт с подставой.

— Неустрашимые? — спросил Гостемил, морщась.

— Да.

Некоторое время Гостемил напряженно думал.

— А тебе-то что до всего этого? — спросил он.

Она улыбнулась зловещей улыбкой. Захотелось ее задушить.

— Хелье спас мне жизнь, — сказала она.

— O mamma mia, — пробормотал Гостемил. — Неоценимый человек. Такое впечатление, что если бы он не приехал на Русь из Сигтуны, половины населения Руси не было бы в живых.

— Я не шучу.

— Я тоже не шучу. Ты поедешь со мной.

— Нет.

— Поедешь.

— Это ты поедешь со мной. И, кстати говоря, у тебя есть еще время и возможность отказаться.

— Ты почти с меня ростом, — сказал он, недружелюбно на нее глядя. — А я не из мелких. Неестественно высокие женщины бывают порой так нелепы в своих побуждениях. Геракл! Геракл, сейчас же иди сюда, скотина бриттская!

Раздались шаги, Годрик вошел в гридницу. Увидев Эржбету, он поклонился и помрачнел.

— Ты сменил имя, Годрик? — спросила Эржбета.

— Я был несправедливо передан во временное пользование этому господину, — сообщил Годрик. — Кошелька придержатель временно не нуждался в моих услугах, но теперь нуждается в них сызнова.

— Ты ее знаешь? — удивился Гостемил.

— Знаю, господин.

— Ей можно доверять?

— Ежели с утра, то не очень, особенно пока она не поссала. Она, как поссыт, за корму арсель выставив и за снасти держась, так сразу добреет, — доверительно сообщил Годрик.

Гостемил захохотал и был вынужден сесть на стул.

— Крыса ты холопская, — сказала Эржбета.

— Мы с ней едем выручать Хелье, — объяснил Гостемил, переставая смеяться. — Не хочешь ли с нами проехаться?

— Нет, не могу.

— А если я тебе приказываю?

— Одолженный холоп, — наставительно сказал Годрик, — не есть холоп совершенный. Он имеет право отказать.

— А если я тебя выпорю?

— Не выпорешь.

Гостемил пожал плечами.

— Что ж, — сказал он Эржбете. — Поедем.

У Эржбеты оказалась своя лошадь. Сама Эржбета, как выяснилось, была прекрасной наездницей. Наверное, ездить верхом женщинам вредно. Впрочем, мужчинам тоже вредно, и делать это надо только в самых крайних случаях. Так думал Гостемил, следуя за Эржбетой сперва на север, а затем на северо-запад, через Липецкие Ворота, в рощи и степь. Солнце зашло, но вскоре взошедшая луна неплохо освещала хувудваг. К седлу Эржбеты пристегнут был колчан стрел и небольшой охотничий лук, а за гашником у нее висел теперь топор. На выходе из дома Гостемил хотел прихватить второй сверд — для Хелье — но Эржбета посоветовала ему не отягощать себя. Сверд, объяснила она, нужно будет отобрать у одного из стражей. Были и еще инструкции, не менее утомительные, но Гостемил не очень слушал. Западня или нет, думал он. И решил, что нет. Если бы меня хотели убить или схватить, а хоть бы и поместить в темницу по соседству с Хелье, все это можно было бы произвести гораздо более простым способом.

* * *

Униженный и злой, Эймунд выехал из Киева в сопровождении дюжины варангов — отряд Рагнвальда и ратники из ставки Неустрашимых — и шагом заступил на северо-западный хувудваг. Торопиться было некуда.

После неприятного разговора со Святополком сделался неприятный разговор с Марией. Княжну словно подменили — она была с ним холодна и надменна. Несправедливо! Да, он нарушил устав Неустрашимых, ввязавшись в несанкционированную советом Содружества авантюру. Да, он просчитался и проиграл. Да, грамоты о срочной встрече и выборах нового предводителя наверняка уже разосланы во все концы света. Это еще не повод отворачиваться от него! Шесть лет руководил он Содружеством. До его прихода к власти Неустрашимые были всего лишь одним из дурных бессмысленных тайных обществ, какими всегда полон мир, играли себе скромно в политику, интриговали. За шесть лет он превратил Содружество в могущественную силу. И вот — благодарность! Ради Содружества он пожертвовал властью над Норвегией, отказался от титула, которого много лет безуспешно добивается в своей Полонии суровый воин Болеслав, ради Содружества он пошел на разрыв с Хайнрихом Вторым, с которым дружил долгое время. Пользуясь властью, он дал Марие власть и влияние. Он освободил Святополка из темницы, прямо из под носа у Владимира! Он сблизил Святополка и Болеслава! Он женил Святополка на дочери Болеслава. Кстати, какая сволочь ее отравила? Мальчишка-плотник наверняка знает. Уж я из него все выну, что он знает. И кто его нанял, и кто действует против меня, и кто интригует против Содружества. И, кстати, все это можно будет потом представить на суд Неустрашимых. Неустрашимые не могут без меня обойтись! Ибо дела их плохи. Воспользовавшись передышкой на польском фронте, связанной с любовными похождениями Болеслава в Киеве, Хайнрих бросил войска в Италию и нанес норманнам и дураку Олафу сокрушительное поражение, от которого они не скоро оправятся. Положение придется долго исправлять — у Неустрашимых нет лучшего человека для этого, чем я.