Золотой век Испанской империи - Хью Томас

И если то, что дает вам король, остается в силе лишь на протяжении двух поколений, вы должны сделать это постоянным титулом и создавать собственных герцогов, маркизов и графов, учреждать военные ордена с теми же званиями и титулами, что и в Испании, и назначать им святых покровителей и регалии, какие сочтете нужными. Опеределите для рыцарей новых орденов доходы и пенсии, чтобы они могли содержать себя в порядке и жить, ни о чем не заботясь.

При таком подходе ваша светлость привлечет к себе на службу всю испанскую знать и цвет рыцарства со всей империи, сполна награждая тех, кто завоевывал ее и хорошо послужил вашей светлости. А чтобы привлечь к себе индейцев и вызвать в них такую преданность, чтобы они были готовы умереть за вашу светлость, как за одного из своих инкских правителей, возьмите в жены одну из их принцесс и вышлите своих послов в леса, где живет наследник Инков, и призовите его выйти и вернуть себе утраченное величие и положение, попросив его предложить вам в жены любую из сестер или дочерей, которые у него имеются. Вы знаете, насколько высоко этот правитель будет ценить родственные и дружеские отношения с вами. Вы завоюете всеобщую любовь всех индейцев тем, что восстановите их Инку в правах, и одновременно добьетесь того, что они будут искренне желать сделать для вас все, что ни прикажет им их король: например приносить вам припасы и так далее.

Коротко говоря, все индейцы окажутся на вашей стороне, а если они не станут помогать вашим врагам, предоставляя им припасы и носильщиков, никто не сможет совладать с вами в Перу… Инка будет править своими индейцами в мире и спокойствии, как правили в прошлом его предки, в то время как ваша светлость и ваши чиновники и капитаны будете править испанцами, а также командовать военными операциями, требуя от Инки, чтобы он велел своим индейцам подчиняться всем вашим приказам. Ваша светлость будет получать все золото и серебро, какое индейцы производят в этой империи, поскольку сами они не считают это за богатство…

Обладая всем золотом и серебром, которые у них, по слухам, имеются, ваша светлость сможет купить целый мир, если у вас возникнет такое желание. И не обращайте внимания, если вас будут называть изменником королю Испании. Это не так; ибо король не может быть изменником. Эта земля принадлежит инкам, ее естественным хозяевам, и, если она не будет им возвращена, вы имеете на нее больше прав, нежели король Кастилии, ибо вы с вашими братьями завоевали ее собственными силами, на свои средства и на свой риск. Теперь, возвращая ее Инке, вы попросту делаете то, что должны сделать согласно естественному праву [ley natural]; и стремясь управлять ею сами, как ее завоеватель, а не вассал или подданный кого-либо другого, вы лишь отдаете должное своей репутации, ибо любой, кто может стать королем силой собственной длани, не должен оставаться слугой. Все будет зависеть от первого сделанного вами шага и первого заявления.

Я молю вашу светлость рассмотреть важность того, что я здесь сказал об управлении империей в вечные времена, чтобы те, кто в ней живет и будет жить, следовали за вами. И наконец я заклинаю вас, что бы ни произошло, короноваться и провозгласить себя королем, ибо никакое другое имя не подобает тому, что завоевал империю собственной силой и смелостью. Умрите королем, а не вассалом»{926}.

Речь Карвахаля, донесенная до нас Гарсиласо де ла Вегой, возможно, многое черпает из воображения – однако, судя по всему, приблизительно так и выглядела правда.

Это обращение Карвахаля поддержали трое человек, в то время бывшие у Гонсало Писарро в большой милости: Педро де Пуэльес, Эрнандо Бачикао и Диего де Сепеда. Мы уже встречались с ними раньше, но теперь пробил их час. Как говорят, эти трое в целом повторяли то же, что уже сказал Карвахаль: а именно, что земля Перу принадлежит им, и они могут делить ее между собой, поскольку завоевали ее собственными силами; и что они готовы заключить союз хоть с турками, если Гонсало не получит губернаторство над Перу, а Эрнандо Писарро не выпустят из его темницы в Кастильо-де-ла-Мота в Медине-дель-Кампо.

Гонсало и самому казались привлекательными идеи Карвахаля – однако в то время он еще не терял надежды, что император Карл сделает его губернатором Перу. У него, казалось, вообще не было врагов в Перу в те месяцы – он обходился с людьми очень ласково, называл всех своих капитанов «братьями». Карвахаля он звал «отцом». Он ел за длинным столом, накрытым на сотню человек, и два места рядом с ним всегда оставлялись свободными, чтобы он мог призвать любого, с кем захотел бы разделить трапезу{927}.

Однако время было не на стороне Гонсало. Его восстание обеспокоило Карла V, который видел в нем опасность для своей империи{928}. В Испании обсуждали возможность отправить в Перу нового человека – умного и готового к любым действиям, «чтобы привести Перу в порядок». Кандидатурой, устраивавшей всех в Совете Индий, мог бы стать Антонио де Мендоса, вице-король Новой Испании – но чиновники понимали, что этот вариант не годится, поскольку он был полностью занят на своем нынешнем посту в Новой Испании.

Герцог Альба продвигал в Совете идею о том, что мятежников следует преследовать, не давая пощады. Герцог и доктор Гевара[110] считали необходимым послать в Перу кого-либо из дворян, в ком король лично будет уверен благодаря его происхождению и крови. Идеально подошел бы кто-нибудь из семьи Веласко или Мендоса, однако большинство членов Совета считали, что на этот пост необходим летрадо – человек грамотный и ученый{929}.

В итоге последний аргумент перевесил. В конце мая 1545 года Совет решил вопрос в пользу Педро де ла Гаски – юриста, который в то время занимал должность генерального инспектора государственных чиновников в королевстве Валенсия, где его главной заботой были набеги пиратов-мусульман с севера Африки. Он с успехом защищал Валенсию от турецкого адмирала Барбароссы. Его знали как человека твердого и опытного в политике. Гаске покровительствовал могущественный секретарь Кобос, кардинал Тавера также всегда благоволил к нему. Уже тогда ему было глубоко за пятьдесят, а шестидесятилетний юбилей ему предстояло отметить еще до прибытия в Перу.

Гаска был типичным бюрократом эпохи императора Карла: подобно многим другим таким же чиновникам, он происходил из семьи государственных служащих. Фамилию он взял из семьи матери; его дед по матери был коррегидором Конгосто[111]. В числе его братьев был Хуан Хименес де Авила, коррегидор (т. е. государственный представитель) Малаги, а позднее провеедор (поставщик) королевских галер; другой его брат был судьей в канцелярии Вальядолида, а впоследствии ему предстояло стать членом Королевского совета Кастилии; третий брат был каноником в Паленсии – опять же, очень частый случай.