Дети Силаны. Паук из Башни - Илья Крымов

– Прекрасно! Еще одно подземелье!

– И не последнее. – На лице этого существа не было мимических мышц, но мне показалось, что ташшар усмехнулся.

Следуя за ним, мы стали спускаться ниже. Сначала были земляные грязные стены, грязь над головой, грязь под ногами, но потом мы прошли сквозь пролом в стене коридора. Тот коридор был выложен обтесанным гладким камнем, ровный пол, высокий потолок, утопающие в стенах колонны через каждые двадцать шагов. Из норного прохода мы попали в настоящие рукотворные катакомбы. Провожатый указал путь и пополз то по одной стене, то по другой, ловко прыгая туда-сюда. Температура и давление изменились, судя по кислотному запаху, щекотавшему ноздри, мы солидно углубились под землю.

– Пришли, – бросил Симон, исчезая за очередным поворотом.

Насторожившись, я осторожно заглянул за угол, и меня охватил страх. Там лежал город, да, именно так! Прямо за поворотом коридор закончился, и мы оказались на каменистом обрыве. Еще шаг – и падение в громадный котлован! Целая пропасть, на дне которой раскинулись улицы, пятнами пустоты виднелись площади, широкой полосой разлеглось сухое русло реки. Башни, дворцы, храмы, и все это под куполом грандиозной пещеры, которая держится на толстых каменных колоннах. Все это освещалось растущими из камня кристаллами, создающими мягкое зеленоватое свечение.

– Что это?

– Труп, – ответил Симон, который, как большой паук, притаился на стене.

– Говори яснее.

– Изволь. Это труп, из которого, словно мерзкий гриб, выросла Мескийская Империя. Лестница врезана в камень, перил нет, не упадите.

Спускаясь по кривым разномастным ступеням вдоль стены пещеры, я то и дело бросал взгляд на город и с силой душил терзающие меня вопросы. Мы спустились вниз и пошли по пустым пыльным улицам меж домов, чью архитектуру я не узнавал. Пыли оказалось много, она то и дело проглатывала мои зимние сапоги по щиколотку. Я даже захотел спросить, откуда взялась вся эта пыль, но меня отвлек одиноко лежащий под стеной женский скелет в истлевшей паутинке, бывшей когда-то платьем. Посмотрев на оголенный череп, я с какой-то странной грустью подумал, что, когда эта женщина была жива, она никак не могла представить, что ее бренные останки будут валяться посреди пустого мертвого города, всеми забытые и неупокоенные. Неужели может так случиться, что через века и мои жалкие мощи попадутся кому-то на глаза? От этой мысли душу наполнила холодная тоска. Я дотронулся до скулы женщины, и кости под моими пальцами распались прахом. Вопрос о пыли отпал, как и вопрос о тяжелом затхлом воздухе.

– Их были тысячи…

– Миллионы, – поправил Симон.

Я не почувствовал, как он приблизился, как присел на корточки, как набрал в свою жуткую пятерню пригоршню праха.

– Были времена, когда на этих улицах валялись горы тел, и смрад стоял такой, что мог убить. Но то было давно, очень давно. Трупы обратились прахом, память о них погребена под грузом лет.

– Что случилось?

– Ты сам поймешь, если захочешь.

Я захотел и все понял.

– Идемте. Вас ждут.

Мы продолжили движение, огибая воронки, вогнутые ямы в теле дорог на местах разрушенных домов. Вблизи оказалось, что мертвый город не так уж хорошо сохранился. Сверху я не заметил масштабных разрушений, но, спустившись, увидел руины.

Симон вел нас к зданию, которое я бы назвал… даже не знаю, дворцом, собором. Когда-то он был бел, с красивой капителью колонн и величественным куполом, который эти колонны поддерживали, но теперь правое крыло здания разрушено, а в куполе зияет громадная дыра.

– Хозяин. Их становится больше.

Чем ближе мы подходили к ступеням дворца, тем больше вокруг встречалось ташшаров. Зловещими тенями они выступали из домов и подворотен, стекались по соседним улицам на площадь перед дворцом и оставались там. У подножия лестниц. Ждали.

– Клан собирается.

– Твой клан?

– Наш клан, единственный свободный клан моего народа. Не останавливайся. Они хотят лишь посмотреть на тебя.

Под взглядами сотен немигающих пар желтых глаз мы с Себастиной прошествовали сквозь темную толпу, по ступеням и к арке парадного входа. Симон провел нас по пустым залам мимо фресок, изображающих неизвестных существ при неизвестных деяниях.

– Сюда. Вас ждут.

Наш путь закончился в зале, наполненном густым мраком. Мне пришлось снять очки, чтобы хоть что-то видеть, а ведь мои глаза пронзают тьму лучше, чем глаза многих сородичей.

– Посейте семена света! – подал голос Симон. – Проявите уважение к господину!

Зажглись масляные светильники. Силана! Сколько же их здесь! Не светильников, тварей Темноты! Орда! Десятки видов, сотни особей! Они облепили стены и колонны величественного некогда помещения под разбитым куполом, жмутся к краям правильного круга, пригибаются под лучами тусклого света. Я заметил тварей, похожих на огромных пауков, размером с кошку! Мерзкие! Есть и те, что походят на жаб, но с рогами, хвостами и крыльями; жуткие длинные сколопендры, уродливые, усатые, с горящими глазами на гротескных крупных головах. Конечно же собрались и жешзулы, и малодиусы, а еще ташшары. Но последние держатся обособленно, словно они какая-то элита, а все прочие твари – чернь. Симон приблизился к сородичам и стал среди них, совершенно идентичных, словно точные магические дубликаты.

– Оскар Бейнли, рад видеть вас в здравии.

Малодиус поклонился мне, и некоторые из его сородичей повторили жест старшего.

– Верховный дознаватель Мескии пришел к нам, ибо ему были обещаны ответы! – провозгласил первый среди жешзулов. – К нашему общему благу, мы должны сказать ему, что знаем! И попросить о помощи! Приведите Тень Тени!

Двое молодых жешзулов выкатили на середину зала нечто, похожее на деревянный трон с колесиками. На этом странном троне, в ворохе резко пахнущего тряпья, сидело… скорее, лежало существо, в котором с великим трудом можно было признать жешзула. Усохшее, сморщенное, лишенное перьев и шерсти, бледное и слепое.

– Оно живо?

– Оно живо, – прохрипела бледная тварь, – и оно еще слышит. Приблизься, Паук, дай мне обнюхать тебя… Да, и не бойся говорить со мной… Я больше не забираю души, я не способно.

– Коляска, твой хозяин говорит правду?

Старик хрипло хихикнул:

– Слишком доверчивые на вашей должности не задерживаются, да? Как знаете… О да, я чувствую запах господина! Да! Я помню этот запах!

– Пустые признали его! – громко сказал Симон.

– Пустые? Да? Значит, сама Темнота признала пасынка, это хорошо!

Звероподобные твари завозились, издавая неприятные звуки, а те, что вели себя, как знать, стали громко переговариваться, словно споря.

– Коляска, почему меня назвали пасынком?