Небо цвета стали - Роберт М. Вегнер

Последние годы этот… он проглотил проклятие даже в мыслях, чтобы стоящий перед ним мужчина ничего не ощутил. Последние годы Отец Войны обманывал всех. И благодаря этому он сохранил мир, поскольку никто из Сынов не прислал ему в подарок отравленного мяса или невольницу, выученную искусству тайного убийства, поскольку все ожидали, что вот-вот над Золотым Шатром появится Сломанная Стрела.

Ких Дару Кредо непроизвольно почувствовал удивление. Страшное и давящее сильнее, чем этот пронзительный взгляд.

Он встал на колено и склонил голову:

– Отец. Видеть тебя в столь добром здравии радостно для меня.

– Галлег решил, что до того, как он примет меня пред свое лицо, я должен закончить несколько дел. Одно из них – они, – старец указал на далекий караван, к которому как раз приближалось Крыло конных лучников. – Нужно следить, чтобы не оставить на этом свете важных вещей, иначе душа не узнает покоя в Доме Сна.

«Важные вещи». Это прозвучало как угроза.

– Встань.

Сын Войны поднялся, впервые открыто глядя на Йавенира. Старческое лицо, вспаханное бесконечным числом морщин, седые волосы удерживаются вытертой льняной повязкой, простая кольчуга, чья тяжесть должна бы сломать хрупкие кости. И все же в движениях и во взгляде владыки всех се-кохландийских народов не было хрупкости.

– Племена, которые я тебе доверил, понесли немалые потери. Как это случилось?

«Которые я тебе доверил…» Боги.

Дару Кредо кратко отчитался о своем марше на север, о ловушке, которую он поставил, чтобы выманить из лагеря верданно колесницы и уничтожить их, а также об осаде. Без лишних слов и без лжи, поскольку те, кто пытался обмануть Отца Войны, кончали, вися на крюках, а вороны выклевывали их языки изо рта. Йавенир прерывал его только затем, чтобы задавать короткие вопросы.

– Ты уверен, что они сами подожгли нечто, чтобы заставить тебя напасть?

– Да. Те, кто вышел из лагеря, говорят, что за первой линией фургонов находилась вторая. Укрепленная. И множество пехоты. Это была хитрость. А потом с юга вернулись колесницы, а из лагеря выехали следующие.

– Какая пехота?

– Тяжелая, большие щиты, господин, рогатины, тяжелые кольчуги. Как имперская.

– Ловушки? Рвы, частокол?

– Конечно, были, но… – Он замолчал, поскольку это все больше напоминало жалостное оправдание и поиск отговорок. – Они… пехота вышла из лагеря под прикрытием тяжелых фургонов и приготовила пути, которыми колесницы…

– Знаю… вижу. Они немалому научились у меекханцев. Раньше они почти не использовали пехоту в чистом поле. Колесницы?

– Быстрые, хорошо руководимые, производят немало шума.

– Как?

– Втыкают металлические полосы между спицами. Этот звук… одна повозка уже шумна, но сотни – слышны за мили. Их кони привычны, наши – нет. Некоторые пугаются, непросто сохранить строй. И те флаги. Они распускают за собой шелковые ленты: красные, желтые, синие. А потом те бьются на ветру во время галопа, колесница кажется больше, кони не желают наступать…

– Стрелы вязнут.

– Да, Отец. Вязнут.

– Ловко. Хотя и дорого. Видишь, мальчик, они понимают лошадей. Понимают, как никто на свете. Знают, что кони умны, а умные животные боятся нового и неизвестного. Но и наши скакуны быстро привыкнут к этим фокусам, а потому это не проблема. Проблема – люди. Каковы они были?

Дару Кредо заморгал, пойманный врасплох.

– В бою, какие они были в бою? – повторил Йавенир. – Во время первой нашей войны они были дикими и отважными, но не слишком дисциплинированными. Их колесницы давали оттянуть себя от лагерей и там погибали. Их воины более ценили отвагу и поединки, чем удержание строя. А теперь?

Взгляд старых глаз пронзал его навылет.

– Теперь нет, Отец. Сражаются, как имперская армия.

Сморщенные губы растянулись в ухмылке, которая выглядела словно трещина в сухой земле.

– Новое поколение. В Меекхане все – словно губки, быстро пропитываются имперскими обычаями и способом мышления. Но это можно изменить, достаточно их покрепче разозлить.

Ких Дару Кредо увидел свой шанс:

– Это можно легко сделать, Отец. Тут – сахрендеи, а после того, что они сделали с заложниками, верданно вцепятся им в глотку…

Остановился, потому что Йавенир посмотрел на него взглядом волка, увидевшего мертвую мышь.

– Сыне мой… – Снова этот тон. – Ты что, полагаешь, что я слепец, который не замечает, что трава зелена? Ты лез в битву с ними, несмотря на мои приказы. Я не позволял атаковать их у подножья гор. Они могли испугаться и повернуть назад, а я хочу получить их здесь всех, до последнего человека. Или ты рассчитывал, что соберешь богатые трофеи, а потом отступишь?

Как ответить на этот вопрос, чтобы не заболтать ногами в воздухе?

– Мой господин, разве ты не стремился, чтобы Сыны твои были сильны, отважны и жадны к победам?

Ких Дару Кредо не увидел ее. Не заметил, как она подошла, и теперь она вступила в разговор. Было у нее бледное овальное лицо, окруженное светлыми локонами, и глаза цвета вечернего неба, самые большие, какие ему приходилось видеть. Губы красные, словно кровь. Несмотря ни на что, он почувствовал щемление в паху. Значит, у Йавенира и правда красивая невольница.

Такая, кому можно вмешиваться в разговор между ним и одним из его Сыновей. Он настолько низко пал?

– Конечно же, красавица. – Йавенир снова улыбнулся, но на этот раз по-другому. – Но непослушных детей следует карать. Хотя кара не будет серьезной, поскольку мой сын, Ких Дару Кредо, вел себя так, как некогда поступил бы и я сам.

Надежда имела вкус молодого вина, ударяла в голову и заставляла кипеть кровь.

– Потому-то я и уступаю ему честь первой атаки на этот караван. У него достаточно сил, чтобы его задержать, я же стану смотреть. Может, верданно поймают нас врасплох еще несколькими фокусами, кто знает? Лучше проверить. И не пользуйся жереберами, пусть они первые выдадут, что могут их колдуны.

Вино превратилось в уксус. «Первая атака… Он посылает нас в первый бой, зная, что у нас уже серьезные потери. Без Наездников Бури и шаманов – только легкой кавалерией против бронированных фургонов. Прежде чем закончится день, я потеряю половину бойцов. А что потом? Сажать на лошадей пастухов и женщин?»

Кочевник заглянул в глаза Отца Войны и понял, что – именно так. Если понадобится, в атаку пойдут все, кто в его лагере сумеет натянуть лук.

– Сахрендеи атакуют после вас, уже завтра, когда Фургонщики окажутся измотаны. Измотанные люди легче поддаются гневу. И завтра мы захватим тот лагерь, а потом уничтожим и остальные. Один за другим. И теперь мы посмотрим, что сумеют наши гости.

В нескольких милях от них от каравана оторвался отряд колесниц и помчался навстречу легкой кавалерии.