Ученик - Микаэль Юрт

– Мне необходимо встретиться с Ральфом.

Торкель вытащил из кармана пропуск Себастиана и отдал ему.

– Пошли.

* * *

Он вспомнил бабочек-лимонниц из своего детства. Им нравилось летать над лугом за домом. Он сумел поймать несколько штук. Положил их под перевернутые стаканы из французского стекла «Дюралекс» и с любопытством наблюдал за тем, как они пытаются вырваться наружу. Иногда он оставлял их умирать в стакане. Иногда отрывал им крылышки и смотрел, как бескрылые бабочки ползают кругами, пока не затихают кверху брюшком. Какой он выбирал способ, особого значения не имело. Ему хотелось видеть борьбу. Борьбу за выживание, хотя исход был уже предрешен. Это проходило красной нитью через всю его жизнь. Уловить момент, когда жертвы прекращают бороться и просто смиряются с фактом. Из людей мало кто доходил до этой стадии.

Он продолжил путь к дому. Давненько здесь никто не был. Это его устраивало. Выбитые окна и подгнивший деревянный фасад подходили для сцены, которую он так долго вынашивал.

В своих фантазиях.

В мечтах.

Теперь они, наконец, станут реальностью. После этого будет трудно найти для осуществления фантазию лучше. Ведь она действительно его дочь. Это стало окончательно ясно. Реакция Себастиана по телефону избавила его от последней капли сомнения, делавшей знание не стопроцентным.

Роланд перенес ее из машины в дом. Она оказалась сильной и боролась, изворачивалась, несмотря на мешок на голове и связанные шнуром руки и ноги. Возле двери она напряглась, как стальная пружина, и Эдвард увидел, что Роланд собирается ударить ее головой о толстый дверной косяк, чтобы успокоить. Ему удалось в последний момент остановить его. Он вновь воспользовался электрическим пистолетом, приставив его ей к затылку, все ее тело свело судорогой, а затем она обмякла на руках у Роланда. Эдварду не хотелось, чтобы она пострадала при транспортировке. Ей следовало быть максимально чистой и прекрасной. Никаких синяков или ссадин.

Они общими усилиями перенесли старую стальную кровать в большую спальню. Он очень обрадовался, узнав от Роланда, что кровать сохранилась. Обои отслоились, но он узнал видневшиеся кое-где голубые лилии флёр-де-лис. Воздух спертый, отдает плесенью, но сойдет. Несколько ароматических свечей легко с этим справятся. Они бросили ее на тонкий матрас, который Роланд завез туда заранее. Крепко привязали ноги к спинке кровати дополнительным куском шнура. Еще раз проверили, что ей будет не вырваться. Она вспотела от борьбы, и Хинде успокаивающе погладил ее горячую кожу. Затем они вышли, чтобы принести из машины оставшиеся вещи.

Роланд припарковал «Тойоту» возле самых ворот. Вечер выдался теплым, и они молча шли по уже начавшей желтеть из-за засухи последнего времени траве. Идя рядом с огромным Роландом, Эдвард всегда чувствовал себя очень надежно. Ему не хватало его. Теперь все опять было в порядке. Подойдя к машине, Роланд достал из нее коричневую коробку, с самого начала стоявшую на заднем сиденье. Она казалась довольно увесистой. Эдвард посмотрел на приятеля.

– Ты ничего не забыл? – спросил он.

– Нет, но посмотри на всякий случай сам.

Хинде покачал головой.

– Я доверяю тебе, Роланд.

Он взял коробку и поставил рядом с собой. Повернулся к Роланду, который достал из машины свою куртку и приготовился идти обратно. Эдвард остановил его.

– Здесь мы расстанемся. Теперь я справлюсь сам. Отделайся, пожалуйста, от машины. Труп оставь лежать в багажнике.

Роланд кивнул. Протянул Хинде огромную руку, и тот пожал ее.

– Береги себя.

– Постараюсь.

Он даже обнял Роланда. По-дружески. Роланд запрыгнул в серебристую машину, завел мотор и уехал. Хинде остался стоять, провожая взглядом направляющуюся к роще машину. Ранний вечер сделал лес темным, и машина быстро скрылась из виду. Вскоре смолк и звук мотора. Стало тихо.

Теперь здесь остались только он и Ванья.

Если повезет, скоро появится Себастиан.

Он поднял тяжелую коробку и пошел обратно к ветхому дому. Ему предстояло многое сделать.

* * *

Комната была маленькой. Воздух – спертым. Пахло пылью и потом. Вентиляционная система была старой, и температура приближалась к тридцати градусам. Себастиан мысленно возблагодарил архитектора за отсутствие окон. Проникай сюда солнце, тут было бы невыносимо. Торкель и Себастиан сидели по одну сторону. Ральф Свенссон напротив. Одетый в безликую тюремную одежду. Чуть съежившийся. Он переводил взгляд с одного мужчины на другого и под конец остановил его на Торкеле.

– Я буду говорить только с ним. – Ральф кивнул на Себастиана.

– Не тебе решать, с кем ты будешь разговаривать.

– Как угодно.

Ральф опять замолчал. Сцепил руки на животе. Опустил подбородок к шее. Торкель вздохнул. Он не намеревался позволять престижу становиться на пути к возможному результату. Ральф является связующим звеном с Хинде, во власти которого находится его коллега и друг. Нельзя тратить время ни на что, кроме того, что может быстрее всего привести к успеху. Торкель отодвинул стул и встал. Положил руку на плечо Себастиана, а затем, не говоря ни слова, направился к двери, открыл ее и удалился.

Как только за ним закрылась дверь, Ральф поднял голову и посмотрел в глаза Себастиану. Он распрямил спину, положил руки на стол и подался вперед. Себастиан сидел молча и ждал. Ральф изучающе смотрел на него. Наследие Хинде. Однако Себастиан сомневался в том, что за его взглядом кроется столь же много. Впрочем, немного поучаствовать в игре можно. Происходившая молчаливая дуэль «chicken race»[52] его вполне устраивала. Он успеет собраться с мыслями. Отбросить чувства. Вытеснить волнение. Эмоциональными нападками Ванье не поможешь. Необходимо извлечь на свет того Себастиана, который когда-то действительно существовал.

Хладнокровного. Гибкого. Умеющего мыслить аналитически.

Способного видеть разницу.

– Себастиан Бергман. Наконец-то я с тобой встретился.

Ральф нарушил молчание. Репликой, которая к тому же подтверждала определенное восхищение противной стороной. Он благодарен за встречу. Это давало Себастиану некоторое преимущество. Класс определенно не тот, что у Хинде.

– Как ты себя чувствуешь? – нейтрально спросил Себастиан, отвечая на вступление Ральфа не более чем подтверждающей улыбкой.

– Что ты хочешь этим сказать?

Себастиан пожал плечами.

– Всего лишь простой вопрос. Как ты себя чувствуешь?

– Почему тебя это интересует?