Янычары в Османской империи. Государство и войны (XV - начало XVII в.) - Ирина Петросян

Для заготовки армейского продовольствия в провинции были посланы румелийский кадиаскер Мустафа-эфенди, дефтердар Мурад-эфенди, 300 придворных чавушей, 300 капыд-жи и некоторое число придворных сипахи. Румелийские кадии получили приказ собрать с населения подать под названием «нюзуль» (тур. остановка в пути) — ячмень и муку. Их взимали с одного из десяти дворов. При этом было велено не брать подать деньгами, а исключительно натурой. Ответственному за сбор подати нюзуль — нюзуль эмини — приказали строго придерживаться выданного при этом списка кадийских округов (каза), подлежащих обложению. Вскоре, однако, приказ был изменен. Подать начали брать лишь в расчете с одного двора из 15. Она включала в себя 1 киле (40 литров) ячменя и 1 киле муки. Кроме того, с одного из двух дворов было предписано забирать по одной овце260.

Примерно в это же время в Анатолии начали разворачиваться события, которые потрясли основы Османского государства, — народные восстания, получившие у историков название джелялийской смуты (от тур. джелали — повстанец). Началось с того, что посланный для мобилизации войска бывший анатолийский и караманский бейлербей Хюсейн-паша, собрав вокруг себя отряды вооруженных мушкетами стрелков-секбанов, промышлявших в провинции мелким разбоем, одновременно с выполнением данного ему задания начал взимать с реайи подати — так, что, как пишет Мустафа Селяники, после сбора налогов крестьянам стало не на что жить. Многие пытались оказывать сопротивление сборщикам, на что Хюсейн-паша ответил казнями, и тогда население подняло восстание. Кадии встали на сторону крестьян и начали посылать жалобы в столицу. В Стамбуле заговорили о том, что необходимо послать в Анатолию войско во главе с сердаром261. Понимая, что будет сурово наказан за свое самоуправство, Хюсейн-паша открыто выступил против правительственной власти262. Найти себе сторонников для этого оказалось не столь уж трудно. К этому времени в Анатолии было неспокойно — нарастало недовольство самых разных слоев населения263.

В апреле — начале мая 1599 г. великий везир Ибрахим-паша установил свои шатры в долине Давуд-паша, обозначив тем самым начало летней военной кампании. Кроме великого везира в предстоящем походе должен был принять участие янычарский ага Тырнакчи Хасан. Ибрахим-паше были выданы из казны мешки с деньгами для выплаты жалованья войску, оставшемуся зимовать близ театра военных действий в Венгрии. С учетом разных выплат (на приобретение продовольствия, лошадей, оснащения флота, жалованья), как сообщает Мустафа Селяники, подготовка кампании стоила османской казне около 1 млн. алтунов264. Сколь ни была богата Османская империя, получавшая в целом огромный доход в виде налоговых поступлений, ведение длительных и безрезультативных войн оказывалось для нее непосильным бременем. Весь доход государства в 1596/1597 г. составил 300 млн. акче265. Между тем выданная сумма в 1 млн. алтунов по официальному курсу (1 алтун = 120 акче) была равна почти половине всего годового дохода — 120 млн. акче. С огромным трудом, прибегая к помощи шейхульислама и султанши-матери, новый главнокомандующий, великий везир Ибрахим-паша, смог получить необходимые для ведения войны деньги. Да и то только часть их. Еще в пути сердар выдал жалованье находившемуся при нем войску за счет собранных налогов с округа Скопье266. Во время продвижения армии к Белграду, по приказу султана, был казнен (руками янычар) бывший сердар Сатырджи Мехмед-паша. Все имущество его было конфисковано. Эта казнь с одобрением была встречена в Стамбуле267 — с именем Мехмед-паши все связывали провал военной кампании 1598 г.

По прибытии в Белград войско с заранее заготовленным продовольствием и необходимым снаряжением двинулось по дороге к Буде. При этом она выступила в путь только в конце июля 1599 г., медленно продвигаясь к Эссеку, где задержалась на целую неделю. В Мохаче, куда прибыли 19 августа, к сердару присоединилась румелийская конница во главе с Мехмед-пашой, а также сипахи бейлербейства Ракка268. Как обычно, турки проявляли крайнюю медлительность.

Навстречу турецкой армии двигалось татарское войско, зимовавшее в Самборе (совр. Западная Украина). Соединившись с ним, турецкая армия, уже в полном составе, подошла к Буде 18 сентября 1599 г. Оттуда ее путь лежал к Вацу, который в середине октября был предан огню и разорению. Но это была лишь турецкая акция устрашения в преддверии ожидавшегося генерального сражения с австрийцами, которые в это время были сосредоточены в ожидании неприятеля напротив Эстергома. Турки не спешили, и лишь через какое-то время было принято решение идти к Эстергому, где находились основные силы противника.

Войско, собранное австрийцами, узнав о сожжении Ваца и приближении турецкой армии, переправилось у Эстергома на правый берег Дуная. Солдаты австрийского эрцгерцога вошли в Эстергом и приготовились к обороне. Одновременно было решено затеять с турками переговоры, чтобы как можно более затянуть время. Сколь ни хотел Ибрахим-паша помешать австрийцам переправиться через Дунай, ему не хватило для этого времени, и когда турки появились на берегу Дуная, неприятель уже успел укрыться за крепостными стенами Эстергома, разрушив после себя речную переправу. Разозленные неудачей турки, обнаружив на месте, где еще недавно располагался лагерь австрийцев, раненых христиан, убили их, дав выход своему раздражению.

Начались переговоры. В Эстергом для их ведения выехали турецкие послы. Австрийцы предложили туркам произвести размен крепостей — взамен захваченного ранее турками Эгера они просили оставить за ними Эстергом. Это было, по существу, предложение о сохранении статус кво, что вовсе не устраивало Ибрахим-пашу. Его благополучие и даже жизнь зависели от того, сможет ли он добиться хоть какого-либо успеха в Венгрии. Когда по возвращении турецких послов в свой лагерь австрийские заложники покинули его, сердар отдал приказ татарской коннице разграбить область Уйвар269. Близилась зима и было ясно, что времени на то, чтобы захватить хоть какую-либо крепость противника, уже не осталось. Для многочисленной и хорошо вооруженной турецкой армии проведенные рейды едва ли могли считаться успехом. К тому же не заладились и отношения с татарами. На протяжении всего похода сердар не раз вступал в конфликт с вассалом турецкого султана, и тот, по окончании кампании, сразу же ушел со своим войском в Крым. Армия возвратилась в Белград, при этом сердар не разрешил анатолийским сипахи и прочим покидать место зимовки. Лишь янычарскому аге было даровано право зазимовать в Стамбуле. Единственным результатом кампании 1599 г. стало завоевание Папы, и то только потому, что, не получив денег, наемники Рудольфа II сдали туркам крепость, которую обязались защищать за 60 тыс. золотых, которые им были обещаны270.

Подобный ход событий в войне с Австрией мало радовал османскую столицу, в которой росли критические настроения. Не радовали и вести из Валахии и Болгарии. Михаю в 1599 г. удалось нанести туркам поражение при Силистрии, предпринять ряд антитурецких акций в районе Рущука, Видина и др. И хотя Михай не смог завладеть ни одной турецкой крепостью271, сила его росла. 18 октября 1599 г. он вступил, по соглашению с Рудольфом II Габсбургом, в Трансильванию и нанес здесь поражение ставленнику Сигизмунда Батория кардиналу Андрашу, а затем установил здесь свою власть в качестве советника и наместника императора272. Все это, в совокупности с известиями о разгорающемся антиправительственном движении в Анатолии, вынуждало искать объяснение турецким неудачам. Заступивший после смерти Саадэддина на пост шейх-ульислама Сунуллах-эфенди выразил общественные настроения в проповедях, прочитанных им в праздник дня рождения Пророка в различных мечетях Стамбула. Мусульманские клирики, далеко не безгрешные в своей деятельности на службе государству, тем не менее традиционно выступали защитниками интересов мусульманской общины. Их лозунгом была социальная справедливость, помощь бедным и немощным. Конечно, улемы могли сделать реально не слишком много, однако сами декларации о справедливости привлекали к ним сердца верующих мусульман. Темой своих проповедей Сунуллах избрал положение дел в вакуфах, а именно выполнение условий их завещаний. Он клеймил действия управляющих (мютевелли) вакуфов, которые, пренебрегая условиями завещателей, отказывали простолюдинам в приеме в странноприимные дома, оказывая услуги и почести лишь именитым и богатым гостям. Шейхульислам горячо призывал возродить благие цели учреждения медресе и больниц для бедных, делать все для бедняков, ради которых учреждались вакуфы. Он сурово осуждал пренебрежение в делах мусульманского ритуала, широко распространившуюся систему взяток (рюшвет), которую предлагал запретить. Суровой оценке подверглись практика порчи монеты и положение дел в султанском дворце, где за всеми делами стояли женщины и евнухи гарема. Сунуллах призывал к проведению мер, способных навести порядок в делах государства273.