Рыцарь - Пьер Певель

— Не рассчитывайте, что ваши заслуги будут признаны сегодня, рыцарь, — сказал Теожен.

Лорн, Энцио и Теожен ехали в десяти метрах позади Алана. Глядя на них, народ понимал: эти люди вместе с принцем сражались за честь и целостность Верховного королевства. Государство благодарило их за мужество и преданность, и все же настоящим героем являлся принц.

— Неважно, — ответил Лорн. — Алана прославляют. Любят. Он воплощает новую надежду Верховного королевства.

— Кроме того, — добавил Энцио, — все, чье мнение имеет какой-то вес, знают правду. К тебе очень скоро обратятся, Лорн.

— Уже начали. Послы Альгуэры и Вестфальда попросили меня о встрече.

— И что ты ответил?

Лорн пожал плечами:

— Пока ничего.

— Опасайтесь политики больше, чем стали, — посоветовал Теожен.

— Больше? — удивился Лорн.

— Нет таких доспехов, которые защищали бы от политики, — пояснил Энцио.

Королева и придворные ожидали почетных гостей у ворот дворца, разместившись на желто-голубых трибунах. Алан первым приблизился и склонил голову, отдавая дань уважения своей матери; затем граф Аргор, Энцио и Лорн подошли к королеве и преклонили колени.

Королева обняла своего сына и протянула руку для поцелуя остальным, после чего любезно предложила им подняться. Для каждого она нашла добрые слова; глядя в глаза Лорну, Селиан с улыбкой произнесла:

— Вы совершили настоящий подвиг, рыцарь. Я благодарю вас за это.

Лорн не верил своим ушам.

Королева могла просто улыбнуться ему, и формальности были бы соблюдены. Заздравные крики толпы звучали так громко, что никто все равно не слышал ее слов.

Лорн внимательно посмотрел в глаза Верховной королевы Селиан, но ничего не прочел в них.

На банкете Лорн сидел за почетным столом между Аланом и Эстеверисом; королева по-прежнему вела себя чрезвычайно приветливо.

Она жизнерадостно улыбалась и смеялась. Впрочем, разве у нее были причины негодовать? Благодаря тому, что ее сын стал невероятно популярным в народе, положение самой Селиан на троне укрепилось, да и казна наконец перестала пустовать. Отныне королева могла вести ту политику, какую считала нужной, и ее враги понимали, что опасность войны вновь стала реальностью.

— Знаете, о чем я сейчас подумал? — заговорил Эстеверис, пододвигая к Лорну мясное блюдо. — Странную судьбу ниспослал вам Серый дракон. Договор о передаче Ангборна, подписанию которого вы помешали, мало чем отличался от того, который мы готовили с Иргаэрдом три, нет, четыре года назад…

Лорн повернулся к нему.

— Который мы готовили? — повторил он с нажимом на «мы».

— Ну да! Я состоял в службе секретарей нашей делегации. Вы не знали?

— Вас было так много…

— Это верно.

— С тех пор вы заметно продвинулись по службе.

Эстеверис сделал вид, что не заметил колкости Лорна.

— Так вот, тот же договор, — продолжил он, — ну, может быть, чуть-чуть другой. Четыре года назад вас несправедливо обвинили в том, что вы сорвали его подписание, потом за это осудили. А сегодня за то же самое деяние вас прославляют.

— В первую очередь прославляют Алана.

— Ваша правда… А как же иначе? Он ведь принц.

За одним столом с ними, справа от королевы, сидел еще один принц — Ирдэль. Он был серьезен и молчалив. То, что Ирдэль никак не проявил себя во время ангборнского противостояния, не прибавило ему популярности, и этим вечером наследный принц казался неприметнее и бесцветнее, чем когда-либо.

Лорн спросил себя, о чем сейчас думает Ирдэль.

Когда он последовал за королевой в Самаранд, не пожелав участвовать в заведомо проигрышном бою за крепость Саарсгард и предпочтя не впутывать Верховное королевство в открытый конфликт с Иргаэрдом, Ирдэль выполнил свой долг наследного принца. Ибо принц Верховного королевства не вправе подвергать свою жизнь подобной опасности. Он не бросился в авантюру, политические и дипломатические последствия которой могли погубить Верховное королевство. А вот Алан сделал это. Не задумываясь. И сегодня его чествовали.

— Кстати, я вас поздравляю, рыцарь, — произнес Эстеверис. — Вы очень ловко обвели меня вокруг пальца, сделав вид, будто ваш друг Ваард скрылся вместе со своей дочерью, в то время как вы послали его к графу Теожену за подмогой. Я восхищен.

— Спасибо.

— Тем не менее… Тем не менее я хотел бы, чтобы вы перестали видеть во мне врага.

Лорн улыбнулся.

— Вы мне не верите, — сказал Эстеверис. — Разрешите доказать, что я говорю искренне?

— Я вас слушаю.

— Мне известно, что Наэрис прячется у вашего друга архивариуса. Я мог бы арестовать их обоих, но не сделал этого. Более того, сегодня утром я подписал распоряжение, которое освобождает Наэрис от всех обвинений, выдвинутых против нее. Так что она более не беглянка.

Лорн посмотрел на Эстевериса.

— Вы получите копию этого документа, — пообещал министр.

— Благодарю вас от имени Наэ. Но одним клочком бумаги моего доверия не получить.

— Безусловно. Прошу, обдумайте мое предложение, рыцарь. Вскоре вам понадобятся союзники не менее могущественные, чем ваши враги…

Лорну показалось, что в эту секунду Эстеверис бросил быстрый взгляд на сияющую королеву, которая смеялась чьей-то шутке.

Когда пиршество подошло к концу, в зале приглушили свет. Под ритмичную барабанную дробь на сцену выбежали танцоры и извергатели огня. Кружась и гримасничая, будто первобытные люди, они принялись исполнять поразительные прыжки и трюки. Восхищенный шепот публики и аплодисменты не смолкали на протяжении всего представления.

Спектакль очень быстро наскучил Лорну. Он уже собирался уйти, как вдруг слуга, наполняя его бокал, незаметно вручил ему записку.

Лорн ничем не выдал своего волнения.

Под столом он развернул клочок бумаги, затем слегка отвел плечи, опираясь на спинку стула, и опустил взгляд. Напрасно. В такой темноте он не мог прочесть ни слова.

— Я ненадолго, — обратился он к Алану. — Выйду подышать.

— Тебе нехорошо?

— Голова побаливает, а от музыки в ушах звенит. Наверно, выпил лишнего.

— Сейчас позову Одрика, пусть он проводит тебя.

— Нет, не нужно. Я прогуляюсь и скоро вернусь.

Лорн встал.

— Вы уже покидаете нас, рыцарь? — спросил Эстеверис, не отводя взгляда от сцены.

Лорн не ответил.

Он вышел в коридор, приблизился к горящему канделябру и вновь развернул записку. Он задумался. Кому-то понадобилось переговорить с ним сейчас, да еще и под большим секретом. Следовательно, этот кто-то очень спешил.