Шарады любви - Джейн Фэйзер

И вот — они снова в Мервенуэе. Все опасности остались позади, но мысли Даниэль, казалось, продолжали витать где-то далеко.

— Она думает о своем сыне, — уверяла Лавиния Чарльза, когда август сменился сентябрем, а их внучка снова отложила очередную поездку во Францию. Но старая графиня ошибалась. Даниэль ждала мужа. Или хотя бы известий о нем. Граф Марч это отлично понимал и поэтому тут же возразил жене:

— Две недели назад она послала письмо Питту и теперь ждет ответа. Он вот-вот должен прийти.

Большую часть свободного времени Даниэль проводила в розарии, играя с Николасом «в прятки». Оттуда хорошо была видна дорога, на которую графиня Линтон постоянно посматривала. Так было и сегодня. Она сидела на камне, том самом, около которого граф Линтон в свое время сделал предложение шумной дерзкой девчонке. Теперь же здесь играл его сын, поочередно произносивший то английские, то французские слова. Даниэль уже в который раз взглянула на дорогу и вдруг увидела одинокого всадника, направлявшегося к их дому. Издали трудно было разглядеть его фигуру, а тем более лицо, но сердцем Даниэль поняла, что это не тот, кого она ждет. Однако могло случиться, что прискакал вестовой от Питта из Лондона и привез какие-то известия о Джастине. Плохие или хорошие — это для нее уже почти не имело значения. Главное — знать, что с ним и жив ли он.

Даниэль взяла на руки Николаса и побежала в дом. Оказалось, что всадник действительно привез письмо от премьер-министра. Даниэль взяла конверт и долго не решалась его распечатать. Наконец, собравшись с духом, сломала гербовую печать…

Ничего особенно утешительного послание Уильяма Питта не содержало. Премьер сообщал, что никакими сведениями о судьбе Джастина Линтона пока не располагает. Очевидно, желая поддержать Даниэль, он писал, что прошедшие со дня отъезда графа пять месяцев — еще недостаточный срок, чтобы предаваться отчаянию, но одновременно признавал, что основания для беспокойства уже есть. Еще Питт горячо благодарил графиню Линтон за ценные сведения, которые она сообщила ему после возвращения из Парижа, а в конце письма желал ей оставаться такой же мужественной и следить за своим здоровьем.

В тот вечер ужинали все вместе. Когда принесли десерт, Даниэль обвела взглядом сидевших напротив участников последней поездки и с улыбкой сказала:

— Итак, друзья мои, не пора ли нам совершить следующее путешествие во Францию? Мы его уже давно откладываем, а в рыбацком поселке на берегу Бретани, наверное, нас уже с нетерпением ждут. И могут пасть духом. Уильям Питт пишет, что положение в Париже еще больше ухудшилось, если такое вообще возможно. Королевская семья содержится в одном из замков под стражей, ее судьба зависит от людского милосердия. Мадам Гильотина трудится без устали и требует себе все новых жертв.

— Данни, а что, если мы поедем туда без вас? — очень робко задал вопрос Джулиан, хотя уже знал ответ.

— Нет, — решительно отрезала Даниэль. — Одна я здесь просто сойду с ума! Вы предлагаете мне каждый час карабкаться на утес и жадно смотреть на дорогу? Для этого у меня уже есть Линтон… Как раз сейчас мне просто необходимо поехать в Париж. Нас там ждет большая и опасная работа. Все свои силы и энергию я отдам ей, вместо того чтобы лить слезы о муже и готовиться к трауру.

Над столом повисло молчание. Возразить Даниэль не решился никто…

Через три дня они отплыли от берегов Корнуолла, а на девятый — прибыли в Париж, объявленный столицей новорожденной Французской республики. Декретом от 21 сентября была упразднена монархия. Пока свергнутый король Людовик XVI и его семейство терпели в заточении грубости санкюлотских гвардейцев, из тюрем на площадь Революции, где была установлена главная гильотина, непрерывно ехали подводы с осужденными. Убитый шестью неделями раньше шевалье д'Эврон избежал этой участи. Меньше повезло графу де Виру. Его голова скатилась на камни площади под разящим ножом мадам Гильотины, и он так и не узнал, что в этот момент среди глумившейся толпы стояла маленькая женщина в одежде парижского оборванца и жарко молилась за упокой его души.

Даниэль не пропустила ни одной повозки, на которой осужденных везли к месту казни. Она бежала рядом, вглядывалась в лица закованных в цепи людей, со страхом ожидая найти кого-нибудь из знакомых. Конечно, Даниэль не могла бы никого спасти, но само ее присутствие должно было вселить в души несчастных надежду, что их оставшиеся пока в живых друзья имеют шанс избежать страшной участи.

На этот раз они уезжали из Парижа на трех подводах. Третью достал Эстэф. «Девушке из мечты» предстояло принять на борт больше пассажиров. Другого выхода не было: вот-вот должны были грянуть зимние штормы, во время которых даже такой опытный моряк, как капитан Джек, не решился бы выйти в открытое море. А тем более стоять в течение двух недель на якоре у скалистых враждебных берегов в ожиДанни сигнала.

Заставу миновали, как обычно, только Даниэль пришлось особенно убедительно разыграть пошлый флирт с гвардейцами, сдобрив его откровенными танцами. Пока те гоготали от восторга и упрашивали Даниэль приехать еще раз, все три подводы спокойно выехали из города.

— Черт бы вас побрал! — выругался Джулиан, как только первая повозка оказалась на уже знакомой дороге, ведущей в сторону Бретани. — Данни, зачем так рисковать? И чем дальше, тем больше!

— Так нужно, — холодно ответила Даниэль.

В Бретань они приехали чуть раньше назначенного срока, не подозревая, что с разницей в несколько часов в том же направлении скачет Эстэф со своими людьми. Он надеялся наверстать разрыв во времени за счет выбранного им более короткого пути. Кроме того, ехать верхом всегда быстрее, чем тащиться на подводах с тяжелой поклажей.

Но на этот раз Эстэф ошибся в расчете. Он не учел, что придется проезжать через несколько больших городов, у ворот которых его с отрядом ожидала проверка документов. Эта процедура заняла много времени, а как-то раз им пришлось дожидаться не один час: мэру города кругом виделись роялисты, и появление вооруженного и прилично экипированного отряда привело городского голову в состояние паники. Подозрение вызвала также нервозность самого Эстэфа и нетерпение, с которым он отвечал на вопросы гвардейцев. Ему пришлось долго доказывать свою лояльность республиканскому режиму, потрясая охранными грамотами и прочими бумагами. Наконец их пропустили через город, но время опять было потеряно. Итак, план схватить беглецов на берегу еще до того, как на условленном утесе загорится сигнальный огонь, так и не осуществился…

Даниэль и ее друзья беспрепятственно выехали на берег и дали капитану Джеку знать о своем прибытии. Скоро к берегу подошла шлюпка; на этот раз она была единственной. Общими усилиями ее вытащили носом на песок и приступили к погрузке.

— Гребцам придется сделать два рейса, — шепнула Даниэль Уэстмору. — Сначала надо отправить пассажиров.

Она оглянулась и посмотрела на бледных, трясущихся от страха и холода беглецов. Их было девять — семь женщин и двое мужчин. Всю и без того нелегкую дорогу от Парижа до Бретани они беспрестанно стонали и жаловались на неудобства, чем порой доводили своих спасителей до бешенства. Вдобавок мужчины страдали страшным высокомерием и самолюбием, решительно отказываясь признавать авторитет Даниэль, вновь облачившейся в бриджи и темную рубашку.