Ореховый посох - Джей Гордон

Но вскоре он уже ничего не мог разглядеть перед собой, так что об охоте и речи быть не могло. Пришлось возвращаться в лагерь с пустыми руками, усталым и голодным.

* * *

Версен старался хоть немного размять затекшие конечности, которые уже начинало сводить судорогой; они ехали без остановки весь день, так что усталость и напряжение сказывались весьма ощутимо. Сопровождавшие их сероны почти не обращали на них внимания, разве что следили за тем, чтобы они не останавливались. Карн ехал впереди, держа путь на юго-запад по узкой тропе, что вилась по холмам предгорий и вскоре должна была вывести их к Равенскому морю. Рала ехала следом за Карном, а за ней на Ренне — они с Брексан. Замыкал отряд тот серон со шрамом, Хаден. Если Карн и Рала хоть изредка переговаривались с помощью почти звериного ворчания, рычания и каких-то странных, но, похоже, человеческих слов, то Хаден за весь день не проронил ни звука.

В полдень они слегка перекусили, не слезая с коней, какой-то весьма неаппетитной рыбой и черствым хлебом, после чего им выдали по кусочку темпины, что было очень приятно. Версен долго потом пытался восстановить во рту приятный вкус этого плода, пахнущего апельсином. А вот Брексан, сидевшая у него за спиной, казалось, не испытывала особых страданий от долгого пути верхом и жалкой еды. Эта малакасийская женщина-воин и впрямь была отлично подготовлена, ибо за весь день ни разу даже не пожаловалась. Версена просто восхищала ее стойкость.

— Разве ты не устала? — спрашивал он, потряхивая затекшими руками и стараясь вернуть им чувствительность.

Брексан улыбнулась.

— Тридцать пять двоелуний я училась танцевать, бычок. У меня осанка куда лучше, чем у тебя.

— Но тело-то у тебя хоть немного болит от этой бесконечной тряски? Неужели даже ноги не устали?

— Если честно, то задница, по-моему, у меня отвалилась где-то по дороге еще авен назад! — усмехнувшись, призналась она.

Версен рассмеялся и тут же притих, потому что Карн сердито сверкнул глазами, оглянувшись на него. Чуть повернувшись назад, он шепнул Брексан:

— Я уверен, что какая-то ее часть все-таки осталась на месте.

— Спасибо, что не стал проверять, бычок, — тоже шепотом ответила Брексан. — Между прочим, насчет осанки я вовсе не шутила. Это действительно очень помогает.

Версен выпрямился и гордо расправил плечи.

— Ну, как?

— Неплохо. Из тебя получится отличный танцор.

Версен усмехнулся.

— Уроки танцев! Это только в Малакасии возможно. А в Роне детишки танцам учатся тайком — в подвалах или в амбарах, чтобы ваши оккупанты не заметили!

— Да ладно тебе, бычок. Никаких уроков танцев мне сроду никто не давал. — Брексан нахмурилась. — Просто я куда лучше езжу верхом, чем ты. — И почти сразу перестав хмуриться, она прибавила: — И не думай, что я с рождения только и мечтала, что об оккупации Роны; просто я с самого детства хотела солдатом стать. И в итоге со своим полком попала в Рону, что меня, кстати, совсем не радовало. Я и покинула полк без разрешения только потому, что поняла, насколько все это нечестно и несправедливо. И теперь в своей родной стране я считаюсь преступницей и буду незамедлительно казнена, если меня поймают. Так что будь, пожалуйста, со мной поласковее.

Версен, снова опустив плечи и наклонившись вперед, пробормотал только:

— Ладно, посадка у тебя действительно лучше, но верхом ты ездишь все-таки ничуть не лучше меня.

— А вот мы когда-нибудь это проверим. — Брексан сдаваться явно не собиралась.

Самодовольно усмехнувшись, Версен поддразнил девушку:

— А уж пою я точно лучше тебя!

— Любовные песни, небось? Воспеваешь тех бесчисленных прелестниц, которых в тавернах встречал?

— Может, и их тоже.

— Ну, тогда я просто жду не дождусь, когда ты исполнишь «Оду во славу Капеллы из Кейпхилла».

— Ты что, с ней знакома? — притворно удивился Версен.

— Все, хватит шуток, бычок. — И Брексан сердито ткнула его в бок.

— Между прочим, она никогда не возражала, когда я на нее поглядывал.

Брексан рассмеялась и снова прижалась здоровой щекой к его спине. Разбитая скула по-прежнему сильно болела, и девушка прямо-таки мечтала приложить к ней целебные листья керлиса, так хорошо утишающие боль. Версен, зная, что ей очень больно, время от времени спрашивал, как она, но она каждый раз отвечала, что все хорошо.

Брексан сильно смущало, что она не сумела скрыть свой очевидный страх перед серонами. Именно поэтому она поначалу и не решалась обсуждать случившееся с Версеном, но теперь, когда он уже стал свидетелем ее позорного поведения — такого позорного, что дальше некуда! — она решила вытащить все свои сомнения наружу и, слегка оттолкнувшись от его такой удобной спины, тихо сказала:

— Мне очень жаль, что сегодня утром так получилось.

— Ты же не виновата! — удивился Версен. — Они нас со всех сторон окружили.

— Нет... — Она колебалась. — Мне жаль, что я оказалась недостаточно...

— Храброй?

— Ну... в общем, да.

— На этот счет не беспокойся. Ты очень храбро себя вела.

— Нет, я ужасно испугалась.

— Я тоже.

— Мне казалось, они нас сейчас убьют.

— Возможно, и убили бы, если б мы чуть больше храбрости проявили.

— Не хотелось бы, чтобы ты считал меня никудышным солдатом.

— А я и не считаю. Ты — отличный солдат, и я уверен, что любой хороший солдат должен испытывать страх, когда на него внезапно нападают. — Версен слегка повернулся и посмотрел в ее распухшее лицо. — Ты покинула свой полк, преследуя шпиона и убийцу. Ты в одиночку прошла за ним полпути от Эстрада до фалканской границы. Ты рисковала всем на свете только для того, чтобы по справедливости наказать убийцу твоего командира, этого лейтенанта, которого, по сути дела, даже недолюбливала. — Версен, осторожно вывернув руку назад, ласково пожал ей колено и заключил: — Я очень мало встречал таких храбрых людей, как ты.

Брексан судорожно вздохнула и затаила дыхание. Ей не хотелось, чтобы он видел, как она плачет. Отчего-то ей было очень важно сейчас держать себя в руках.

— Как у тебя щека-то? — Версен почувствовал, что ей не по себе, и сменил тему.

— Болит. Ужасно! — И на этот раз Брексан не сумела сдержать слез.

— Ты особенно-то не тревожься. — Версен довольно неуклюже попытался ее утешить и пообещал: — Когда остановимся, я что-нибудь придумаю, чтобы снять боль.

— Я не хочу, чтобы они меня снова били. — Теперь слезы уже ручьем текли у нее по щекам.

— Я не позволю им бить тебя. Обещаю. А теперь, может, попробуешь немного поспать? Не бойся, я не дам тебе упасть.