Паренек из Уайтчепела - Евгения Бергер

Аманда сидела в библиотеке и в задумчивости перебирала страницы лежащей на коленях книги...

Не читала, именно перебирала.

Мыслями она была далеко и едва ли могла вникать в текст: всё думала и думала о случившемся днем. О миссис Коупленд и ее невольных убийцах, а ещё, конечно, о Джеке... О том, что могла потерять его навсегда.

И мысль эта, жуткая и мучительная, каждый раз отзывалась уколом в самое сердце.

Она вздрогнула, когда в дверь постучали...

– Войдите, – отозвалась она, и молоденькая служанка сделала быстрый книксен.

– Мэм, там какой-то констебль... Вас спрашивают.

– Констебль?

Вопрос против воли прозвучал слишком живо – Аманда с трудом уняла как-то враз заклокотавшее сердце.

Констебль – не значит, обязательно Джек.

Успокойся...

Возьми себя в руки!

– Что ему нужно? – спросила она.

– Видеть вас, мэм. Он спрашивает миссис Уорд!

– Пусть войдет, проводи его в библиотеку.

Служанка вышла за дверь, а Аманда бросилась к зеркалу: сама не своя от нахлынувшего волнения поправила волосы, пощипала и без того горящие щеки...

Это не Джек, шептала себе, конечно не Джек.

Он сейчас с Марой...

Он...

– Констебль Огден, мэм.

Аманду кипятком окатило от самой макушки до пят. Ей казалось, упрямое сердце заглушает все звуки вокруг...

– Спасибо, Люси. И будь добра, принести нам с мистером Огденом чая! Уверена, он не откажется.

– Будет сделано, мэм.

Вот бы и сердце было столь же послушно распоряжениям...

Нет же, не унимается, только клокочет у самого горла.

– Джек, ты совсем вымок. Что с тобой приключилось? – Она подошла совсем близко, протянула руку к плащу... – Снимай и садись скорее к огню. – Тут же отпрянула, кидая в камин очередное полено. Вернулась...

Джек все молчал, а она, взвинченная сверх меры, хотела лишь одного...

Просто коснуться.

Хотя бы смахнуть каплю дождя с вымокшей кожи... И унять уже эту пытку.

– Джек, что случилось?

– Меня обвиняют в убийстве.

– Это шутка? – Она даже выдохнула, не веря в услышанное. – Но как?

Джек выглядел жутко, казался больным и несчастным. Быть может, от яда... Но при чем здесь убийство?

– В борделе убит какой-то мужчина... в комнате Мары... она ведь, ты, верно не знаешь, живет там... Она... – он никак не мог связать фразы, может быть, просто стыдился говорить о таком, – миссис Коллинз обвинила меня. Просто из мести, я полагаю... И я сбежал...

– Джек, – Аманда коснулась его холодной руки и заглянула в глаза, – успокойся, уверена, это просто ошибка. Давай раздевайся! – И плащ с него потянула. Подтолкнула к камину и усадила на стул. – Возможно, все уже разрешилось... Ты точно уверен, что это не просто ошибка?

Он усмехнулся.

– Она казалась весьма убедительной, обвиняя меня в преступлении. И кричала на всю Карнаби-стрит, чтобы меня задержали! Я ей поверил... И другие поверят.

– Но зачем бы ей делать такое?

– Затем, что Мара мечтала о чем-то другом для себя, понимаешь? И миссис Коллинз считала, что я виной этим фантазиям. Никогда не любила меня... – признался, отводя от лица мокрые волосы.

И Аманда стиснула руки.

– А Мара... где она? – спросила с усилием воли.

– Я полагаю, на поезде до Бристоля. Стремится к своей новой жизни...

– А ты?

Они поглядели друг другу в глаза, и Джек первым отвел взгляд.

Опустил низко голову...

– Мы вместе хотели уехать, но я опоздал... не явился на встречу. Все из-за этой истории...

Аманда вскочила на ноги и метнулась по комнате в явном волнении.

Джек едва не уехал...

Джек едва...

– То есть ты не хотел даже проститься? – с укором спросила она. – Просто уехал бы и...

Джек тоже поднялся.

– Так нам обоим было бы легче.

– Почем тебе знать? – спросила она и, подойдя совсем близко, схватила его за рукав. – Джек, обещай, что просто так не исчезнешь... что всегда скажешь мне, если только решишься...

– Я решился. – Он очень хотел бы накрыть ее пальцы ладонью, заставить их успокоиться и не мять его форму в безумном остервенении, только нельзя. Он уже однажды пытался... – Я решился, и я уезжаю. Прямо сейчас... Просто хотел попрощаться.

Аманда как-то враз сделалась меньше и пошатнулась, он придержал ее прямо за плечи.

– А как же убийство? – спросила она. – Ты не можешь позволить им думать, что виноват... Не можешь предать доверие мистера Ридли: он верил в тебя... Он хлопотал за тебя. И я... как же я...

«...Буду совсем без тебя», хотела добавить она, но голос пресекся.

– Попроси его на меня не сердиться, – произнес Джек совсем тихо. – Скажи, что я очень ему благодарен, но...

– Джек! – Аманда вцепилась в его рукава, и голос ее надломился, когда она оборвала его, не в силах слышать эти слова. Прощальные. Полные грусти. – Не уезжай, умоляю. Мы вместе сумеем справиться с этим... Я помогу. Я...

– Вряд ли это понравится твоему мужу.

– Он все поймет.

Она бы сделала все что угодно, только бы удержать его, только бы он не уехал... Только бы был где-то рядом...

И знала, что это эгоистично, а сдержать себя не могла.

Она вообще еле сдерживалась...

Потянулась рукой и коснулась вымокшей пряди.

Джек глядел исподлобья, какой-то насупленный, мрачный...

Она провела по его щеке пальцем.

Он, казалось, застыл, превратился в холодную статую, только глаза и глядели ей в душу.

И вдруг, словно толчок, сотрясение или что-то не менее сокрушительное, толкнуло обоих друг к другу, заставило слиться губами, соприкоснуться телами и разделить один вздох на двоих.

Он потонул в громком стуке сердец, трепетно-нежном касании пальцев и первом неистовом поцелуе, который был скорее как боль, нежели удовольствие.

В дверь постучали...

И оба отпрянули друг от друга.

– Миледи, простите, что прерываю, но там полицейские… спрашивают о вас.

Та же служанка с большими перепуганными глазами застыла в ожидании на пороге.

Аманда, все еще с бешено бьющимся сердцем и вкусом неистового поцелуя на губах, поглядела на Джека, он – на нее.

У них не было и секунду, чтобы осознать происшедшее: реальность, грубо ворвавшись, смела все ощущения.

Кроме страха.

– Они ищут меня, – сказал Джек.

– Ты должен бежать! – в унисон ему отозвалась Аманда.