Секреты - Лесли Пирс

— Но он не может это сделать, правда?

— Я полагаю, он уже начал. Ройбен рассказал мне, что он уже построил лагеря с газовыми камерами и крематориями, чтобы потом сжигать тела. Он говорил, что, когда евреев вывозят поездами на «переселение», поезда отправляются именно туда, в лагеря. И женщины и дети тоже.

— Нет! — воскликнула Адель. — Это чудовищно. Разве мирные жители в Германии могут поддерживать такое варварство?

Майлс пожал плечами.

— Я полагаю, люди боятся пойти против потому, что боятся за собственные жизни. И в такой фантастически зловещий план трудно поверить. Но давай сегодня не будем беседовать об этих ужасах. Мы с Эмили получили еще одно письмо от Майкла, и в общем и целом у него довольно бодрое настроение.

Адель с готовностью наклонилась вперед. Содержание первых двух писем Майкла, которые скорее были краткими записками, было разочаровывающе туманным, и целые фразы были вымараны цензором. Они только узнали, что он находится в лагере для военнопленных «Сталаг 8б», но могли лишь догадываться о том, где находится лагерь, как он туда попал и насколько серьезны его ранения.

Похоже, он не знал, что они считали его мертвым, и упомянул, что его мучает боль в ноге. Он написал, что кормят не очень хорошо, что ему не хватает книг и что они играют в футбол и в карты. И еще он сильно беспокоился о них.

Майлс пояснил, что немцы, вероятно, сказали ему, что почти всю Англию сровняли с землей.

— Он был явно взволнован, получив наше первое письмо, — заметил он, сделав паузу, чтобы извиниться, что не принес с собой письма Майкла, потому что Эмили ни за что не хотела с ними расставаться. — Он в восторге от того, что мы с Эмили сейчас друзья, и благодарен за все новости, которые мне удалось собрать о его друзьях из эскадрильи. Он сказал, что через Красный Крест пришли кое-какие книги и посылки, что он читает кое-что из Агаты Кристи и научился шить, потому что ему приходится латать свою форму. Все остальное — вопросы о семье, племянницах и племянниках, и о том, как мы все справляемся с войной. — Майлс сделал паузу. — Он просит передать привет тебе и твоей бабушке.

У Адель защипало в глазах. В их первую встречу после новости, что Майкл находится в Германии, она настаивала, чтобы Майлс не упоминал о ней в письмах к сыну. Эмили вряд ли можно было удержать от этого, потому что она поддерживала стабильные отношения с Роуз и Хонор и, разумеется, захотела бы известить его, что они почувствовали облегчение, узнав, что он цел. Адель так хотелось самой написать ему, но она боялась дать ему понять, что все еще влюблена в него. И все-таки, что бы она ни говорила, как бы ни была уверена, что делает правильно, держась на расстоянии, ее сердце все еще упрямо хотело большего.

Официант принес им еду, и Адель была рада отвлечься. Иногда она жалела, что так близко узнала Майлса, потому что чем ближе она ему становилась, тем более невозможной становилась ситуация.

За едой они говорили о многих разных вещах: об осаде Сталинграда, о которой Майлс думал, что она окончится очень скоро, потому что немецкая армия понесла огромные потери, о победах Монтгомери в Северной Африке и о падении Муссолини в Италии. Майлс согласился, что Англии отчаянно требовалась помощь Америки войсками, танками и самолетами, но он подозревал, что, когда война будет наконец выиграна, Америка возьмет на себя все заслуги за победу, будто англичане только и сидели сложа руки последние три года.

— Я не люблю янки, — сказал он злобно. — Они ведут себя чертовски высокомерно, но где они были во время «блицкрига»? Сколько из их пилотов могли сделать то, что делали наши ребята во время Битвы за Англию? Они шлялись по Англии в своей щегольской форме и подкупали легковерных девушек своими сигаретами, жевательной резинкой и нейлоновыми чулками. Разве среди них были настоящие герои?

Адель могла лишь улыбнуться в ответ на это, потому что и сама взяла пару чулок и плиток шоколада. Ей до смерти хотелось рассказать Майлсу, что у Роуз тоже есть поклонник-американец, военный полицейский из Арканзаса по имени Рассел. Судя по всему, он однажды остановил ее в Рае, чтобы спросить дорогу в Гастингс, а через какое-то время повел на танцы. По мнению бабушки, он был хорошим человеком, однако она сказала это после того, как он принес ей несколько банок консервированных персиков и масло для ламп и починил забор, который снесло бурей.

— Они не так плохи, — сказала Адель и рассмеялась, увидев, что Майлс готовится произнести новую тираду. — Их людей тоже убивают, и если бы они не появились здесь вовремя, возможно, немцы были бы уже здесь. Поэтому перестань быть ханжой. Те янки, которых я встречала, были очаровательны.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, потом снова его закрыл.

— Только не выходи за одного из них замуж и не уезжай с ним туда жить, — сказал он с кривой улыбкой.

— Мне пока что никто не предлагал, — хмыкнула она. — Но это соблазнительно. Представь — иметь сколько угодно масла, сыра и мяса. Жить в нормально обогреваемом доме. И не штопать одежду. Моя одежда так истрепалась, я бы отдала все что угодно за новое платье.

Он задумчиво посмотрел на нее, возможно, только сейчас заметив, что на ней было все то же темно-коричневое платье, в котором она каждый раз встречалась с ним с тех пор, как кончилось лето, с единственной разницей, что в этот раз она повязала вокруг шеи кремово-коричневый платок.

— У тебя была тяжелая жизнь, правда? — спросил он, и голос его дрогнул. — Подумать только, что имела Диана, когда была маленькой! Уроки танцев и музыки, бессчетное количество красивых платьев и туфель. Мне сейчас очень грустно, что ты имела так мало.

— Но ведь она от этого не стала самой счастливой девочкой на свете, правда? — колко сказала Адель. Она не хотела, чтобы он жалел ее, и вспомнила Диану с кислым лицом и гадким нравом.

Майлс вздохнул.

— Нет. Ее по-прежнему нельзя назвать счастливой, и я часто думаю, что это моя вина. Я был озабочен своей карьерой, когда дети были маленькими, и не много времени проводил с ними. И еще они видели столько перепалок между Эмили и мною. Не думаю, чтобы я когда-нибудь говорил с Дианой так, как разговариваю с тобой.

Адель не знала, что на это сказать. Маленькой девочкой она всегда представляла, что обеспеченные люди живут пленительной жизнью, но теперь, после разговоров с Майлсом, понимала, что совсем необязательно бывает так. Иногда он говорил, каким большим и пустым кажется его дом в Гемпшире, и она догадалась, что рое его старших детей с семьями не часто навещают его. Она подумала, что он о многом сожалеет, и это было еще одной причиной, почему она не могла отдалиться от него.

Отвезя Адель в общежитие, Майлс вернулся в гостиницу в Блумсбери, где он остановился. Вместо того чтобы лечь в постель, он сел на стул у огня, который разожгла для него горничная, и подумал об Адель. Он задумался, почему раньше, после пары их первых встреч, не ждал следующей, и понял, что сам себе копал могилу.

Ему никогда не приходило в голову, что он сможет полюбить ее так же, как других своих детей, если не сильнее. Потому что именно это он чувствовал сейчас по отношению к ней. Не просто тепло, потому что она была веселой и добросердечной. Не вину, потому что ее детство было несчастным. И не только гордость, хотя иногда гордость действительно так переполняла его, что его подмывало похвастаться ею.