Сто сорок писем Василия Белова - Анатолий Николаевич Грешневиков

– Да что я, – проворчал, поперхнувшись, Белов. – Вот моя Ольга Сергеевна все мечтает в Мышкин съездить. Я как начну ей рассказывать о Мышкине, так она просит меня упросить тебя съездить туда. Это возможно?

– Какие проблемы, Василий Иванович?! – оскорбленно возразил я. – Как только соберетесь, я вас в Мышкин и отвезу.

– Спасибо. Уж очень она загорелась познакомиться с Мышкиным. Твой очерк еще сподвиг… Может, ты прав, кто злится на свою неосуществленную мечту, тот непременно ее осуществит?!

Повторная поездка в Мышкин не состоялась.

Письмо сто двадцать шестое

Дорогой Толя, пожалуйста, не переживай, все мною получено, вплоть до какого-то гонорариилка. Все получено! И книга с очерком. Ты молодец, что помнишь о Викулове и Клыкове. А вот я уже в газетах и книгах подзапутался. Много всего! Не помню, писал ли о затее нашего губернатора Позгалева возродить д. Тимониху за счет казачества (уже выделена земля и собирается выделить лес на строительство).

Швыдкого и Церетели надо казнить. Постоянно и внятно, как жутких прохвостов. Да, братец, тошно об этом!

И не оставляй меня впредь от твоих толстых бандеролей. Да, повторяю, ты молодчага!

Передай привет Гале, сыну и Рыбникову. Авось, писарчуки от нас отвалятся. Я на это рассчитываю во всяком случае.

У тебя почерк не лучше моего. Прости и меня за каракули. Их надо читать с такой же лупой, какая у меня. Привет от Оли.

Кончаю письмо. До свидания. Июль 2006 года.

Белов.

На конверте стоит дата получения мною этого письма – 31 июля 2006 года.

Вместе с письмом я получил в этот день еще и бандероль, в которую Василий Иванович умудрился вложить для меня неожиданный подарок – большую лупу с красивой черной ручкой. То был намек на мой неряшливый и торопливый почерк. Я видел эту лупу на столе писателя. Он пользовался ею постоянно, так как с ухудшающимся зрением все труднее было читать не только письма с плохим почерком, но и газеты с мелким шрифтом. Оторвать от себя этот спасительный инструмент – значит, осложнить чтение. Но Василию Ивановичу захотелось подтрунить надо мной, а заодно продемонстрировать непотерянное с возрастом чувство юмора.

Помнится, мы как-то с Беловым смеялись над одной подобной историей. Один друг долго не писал писем… И когда нашел время и ответил на послание друга, то тот выслал ему в посылке камень и сделал приписку: «Когда ты написал, что жив-здоров, то этот камень упал с моего сердца!».

Теперь я долго смеялся над находчивостью и розыгрышем Василия Ивановича. Лупа у меня по сей день лежит на рабочем столе, и я благодаря ей разбираю каракули своих друзей.

Наличие юмора, выраженное в шутливо-издевательской форме, можно смело отнести и к высказыванию Белова «казнить» Швыдкого и Церетели, причем «постоянно и внятно». Разумеется, он не имел в виду прямую казнь, тем более ее невозможно осуществлять «постоянно». Речь идет о том, что этих «прохвостов» следует «казнить постоянно» в публичном и информационном пространстве, в том числе в печати и по телевидению. Нелюбовь Белова к русофобам могла вылиться лишь в желании отдать их под народную публичную порку, чтобы всем стало ясно, где добро, а где зло, и что любое злодеяние не может остаться безнаказанным.

Отзыв Василия Ивановича в письме: «Ты молодец, что помнишь о Викулове и Клыкове» касается моего выступления на сессии Госдумы, которое я ему ранее высылал. Фрагмент того выступления на сессии Госдумы был таким:

«В последнее время наше правительство в лице Министерства культуры просто игнорирует культурный, литературный процесс, необоснованно замалчивает деятельность писателей, замалчивает даже печальные события, связанные с уходом их из жизни. Позавчера страна похоронила нашего известного поэта Сергея Викулова, фронтовика, участника Сталинградской битвы, двадцать лет он возглавлял крупнейший журнал «Наш современник» – ни слова ни в печати, ни в электронных СМИ. Поэтому я хотел бы, чтобы мы запросили информацию в ведомствах по культуре, почему должного внимания не уделяется таким деятелям культуры?».

Именно это выступление понравилось Василию Ивановичу, и он не удержался, чтобы в который раз не сказать мне: «Ты молодчага!».

Стремление губернатора Вологодской области Вячеслава Позгалева вдохнуть жизнь в умирающую деревню писателя Тимониху, конечно же, было утопичным. Казаки скоры были на инициативу, горячи на идею переехать в деревню и жить там фермерами, но, получив землю, отночевав там пару дней, они отказались от непродуманной затеи и ретировались восвояси.

Письмо сто двадцать седьмое

Дорогой Толя.

Это тебе мой подарок к юбилею – полотенце из родной деревни. Оно соткано из льна. Давнее. Будь здоров и не хворай. Белов.

Большая бандероль с полотенцем пришла не в день моего юбилея – 29 августа 2006 года, а через пару дней.

Я был рад получить такой редкий и дорогой подарок.

Мышкинский краевед Владимир Гречухин со своей командой – кузнецом, научным сотрудником музея и священником – подарили мне удивительно живосписные и оригинальные половички. Они сияли, будто радуга. Вот и полотенце Василия Ивановича точь-в-точь подражало разноцветной радуге.

Мое любопытство и желание собрать о полотенце побольше сведений, – кто хозяин, откуда оно у Василия Ивановича, – были вознаграждены одной фразой: «Полотенце из Тимонихи!».

В моем кабинете теперь образовался мини-музей далекой Тимонихи. В кабинете нашли достойное место подарки Белова – икона, картины, бочонок для засолки огурцов, авторучка, верша для ловли рыбы, пенал, монеты, лупа и вот деревенское полотенце. После смерти писателя вдова Ольга Сергеевна еще передала мне в память о муже – казачью икону да кавказский кинжал.

Письмо сто двадцать восьмое

Дорогой Толя!

Приезжай! Хоть сейчас. Письмо твое получил. Спасибо. Каково здоровье? Я вроде бы ничего. Только хожу с палкой и не могу написать никакого документального рассказа. Жена никуда не пускает, кроме балкона. Придется и письмо мне читать с лупой. Я жалею, что не был на твоем юбилее. Скажи привет от меня Гале и сыновьям.

Я рад, что ты одолел юбилейные дни. А какой это Милошевич к вам приезжал?

Передаю поклоны Хайрюзову, и Гречухину, и Хомутову.

В деревне нынче не бываю, жена не пускает. Один раз всего съездил, не помню когда. Хотел бы съездить с тобой в Устюг, но опять Оля не отпустит.

Заезжай. Найдем время на встречу. И даже тяпнем коньячку.

До свидания.

В. Белов.

17, воскресенье.

Письмо было прислано 18 сентября 2006 года. По приглашению художника Валерия Латынцева я собрался к нему в гости в Великий