Первый блицкриг, август 1914 - Барбара Такман

Капитан Лепи, офицер кавалерийского корпуса Сорде, тридцать первого августа вел разведку к северо-западу от Компьена. В этот день армия Клюка повернула влево. Лепи вдруг увидел на небольшом расстоянии от себя вражескую кавалерию, состоявшую из девяти эскадронов, вслед за которыми минут через Пятнадцать показались колонны пехотинцев, артиллерийские батареи, фургоны с боеприпасами и рота самокатчиков на велосипедах. Разведчик заметил, что войска двинулись не на юг к Парижу, а по дороге к Компьену. Так Лепи, сам того не зная, стал свидетелем исторического маневра. Капитан лишь торопился скорее передать в штаб донесение об уланах, которые Поменяли остроконечные каски на английские матерчатые кепи.

«К местным жителям они обращались на ломаном французском языке и, спрашивая, как проехать в то или иное место, говорили: «Инглиш, инглиш…».

Информация о направлении движения немцев пока мало что значила для французского Главного штаба. По мнению его руководителей, врага привлекал Компьен и расположенный поблизости замок. Немцы все еще могли выйти из этого района на дороги, ведущие к Парижу. Сведения о двух колоннах противника, сообщенные Лепи, еще ничего не говорили о характере движения армии Клюка и целом.

Тридцать первого августа французы, так же как и немцы, поняли, что кампания вступает в критическую фазу. Второй план французского штаба от двадцать пятого августа о перемещении центра тяжести на левый фланг в попытке остановить наступление правого крыла германских армий потерпел провал, 6-я армия, которая вместе с англичанами должна была держать фронт вдоль реки Соммы, не выполнила поставленной перед ней задачи. Теперь этой армии, по признанию Жоффра, предстояло «прикрывать Париж». Англичане, говорил по секрету французский главнокомандующий, «не хотят идти вперед», и поэтому 5-й армии, преследуемой Клюком, грозило окружение. Действительно, вскоре поступили сообщения о том, что ударные части германской кавалерии вклинились в промежуток между 5-й армией и Парижем, который образовался в результате отвода английских войск. Как заявил полковник Пон, начальник оперативного отдела штаба Жоффра, «по-видимому, мы не сможем сдержать наступление правого крыла германских армий ввиду отсутствия войск, необходимых для отражения маневра охвата».

Возникла потребность в новом плане. Теперь главное заключалось в том, чтобы выстоять. Жоффр провел совещание со своими двумя заместителями — Белином и Бартело, старшими офицерами оперативного отдела. Горячий ветер событий принес новую идею, подхваченную сторонниками наступательной стратегии, — «выстоять», пока французские армии не стабилизируют фронт, чтобы с этих позиций затем перейти к активным действиям. Между тем, по общему признанию офицеров главного штаба, немцы в результате наступления растянут свои силы на огромной дуге от Вердена до Парижа. На этот раз французские генералы предлагали ударить в центр германских армий и разрезать их пополам. Это была прежняя стратегия «плана-17», однако на этот раз поле боя перемещалось в сердце Франции. Неудача означала бы не просто отступление войск от границы, а поражение Франции в войне.

Вопрос заключался в том, как быстро удастся осуществить этот «прорыв». И где — на уровне Парижа, в долине Марны? Или следует отступить еще дальше, на линию, расположенную в шестидесяти километрах — позади Сены? Продолжать отступление — тогда немцы захватят новые территории, однако водный барьер Сены дал бы армиям передышку, остановил преследовавшего их врага, французские войска обрели бы силы. Поскольку немцы поставили себе цель уничтожить французские армии, «главной задачей, — доказывал Белин, — будет сохранение наших войск». Проявить «благоразумие», перегруппироваться за Сеной — в этом заключался национальный долг и наиболее правильный курс, который привел бы к срыву замыслов врага. Белина поддерживал красноречивый Бар-тело. Жоффр слушал — и на следующий день издал Общий приказ № 4.

Наступило первое сентября, канун годовщины Седана, а перед Францией открывались такие же трагические перспективы, как и в то время. Французский военный атташе официально подтвердил сообщение о разгроме русских под Танненбергом. Тон Общего приказа № 4 по сравнению с приказом, последовавшим после поражения на границах, был не такой уверенный и не отражал прежнего оптимизма Генерального штаба — прошла неделя, а немцы захватывали все новые и новые территории.

Армиям 3, 4 и 5-й предписывалось продолжать отступление 41 течение некоторого времени». Главный штаб, ставя задачу выхода на оборонительные рубежи вдоль Сены и Обы, «не был нужным подчеркивать, что этот маневр будет завершен». Как только 5-я армия избавится от угрозы окружения», остальные армии «возобновят наступление», но в противоположность предыдущему приказу не указывалось ни место, ни сроки Проведения этой операции. Однако в нем содержались указания, способствовавшие успеху следующего сражения: из армий под Нанси и Эпиналем выделялись подкрепления для поддержки нового наступления. Этот документ говорил также о «мобильных подразделениях парижского гарнизона, которые, возможно, примут участие в общей операции».

Как этот документ, так и многие другие послужили предметом длительных ожесточенных споров между сторонниками Жоффра и Галлиени, когда выяснялись истоки битвы под Марной. Разумеется, Жоффр имел в виду генеральное сражение вообще, а не битву в известном месте и в определенное время. Операция, планировавшаяся им, должна была начаться после Того, как германские войска окажутся в «вилке между Парижем И Верденом», а французские армии вытянутся в виде слегка изогнутой дуги, проходящей через центр Франции. Жоффр думал, что у него в запасе еще неделя для подготовки наступления. Мессими, приехавший попрощаться с ним первого сентября, услышал от него о наступлении, которое намечалось на восьмое сентября. Жоффр предлагал назвать его «битвой под Вриенн-ле-Шато». Этот город, расположенный в 40 километрах во Марной, когда-то был свидетелем победы Наполеона над Блюхером. Может быть, Жоффр считал это место хорошим предзнаменованием. В армии, вынужденной отступать перед страшной тенью приближавшегося врага, царило мрачное настроение, и на Мессими произвело сильное впечатление хладнокровие, спокойствие и уверенность ее главнокомандующего. Однако Парижу от этого было не легче — армии, отступающие за Сену, могли сделать его легкой добычей врага.

Жоффр прибыл к Мильерану и нарисовал ему безрадостную картину военной обстановки. «Ускоренный» отход английских войск обнажил левый фланг армии Ланрезака, поэтому отступление придется продолжать до тех пор, пока его части не выйдут из соприкосновения с противником. Монури было приказано отступать к Парижу и там «вступить во взаимодействие» с Галлиени, однако Жоффр не сказал ни слова о том, собирается ли он включить 6-ю армию в состав войск Галлиени. Колонны противника несколько изменили направление и движутся в стороне от города. Это может дать небольшую передышку. Тем не менее он «решительно и настоятельно» потребовал, что бы правительство «без промедления» покинуло Париж в этот же вечер или в крайнем случае завтра.

Галлиени, узнав о таком повороте дел от пришедших в отчаяние министров, отправился с визитом к Жоффру. Последний каким-то образом избежал разговора с Галлиени, но губернатор Парижа просил передать главнокомандующему следующее: