Диалектика глобализма - Евгений Ильич Грицаев

Нравственный щит, человечность ценится людьми больше, чем ум или даже совесть. Но когда человек теряет смысл жизни в условиях лжеглобализации, нужно находить его заново, хотя бы в вере. Иначе действительно может случиться страшное. Да, человек постоянно заблуждается, но обычно находит верный путь, благодаря здравому смыслу. Он не может не заблуждаться, иначе путь не находится вовсе. Страхи боятся света и того случая, когда их не боятся. А сущность человека в его природу остается, поэтому он не должен от нее отрываться – этому учит история, чуждая распластованному лжеглобализму.

Человек как самодостаточное существо не нуждается в обоготворении общества, но он нуждается в его помощи, чтобы стать самодостаточным для собственного самоутверждения. Общественная жизнь не складывается из личностных жизней, она всегда надличностна, что делает всякую демократию рабьей утопией. Возникает резонный вопрос: «Можно ли приспособить законы общества к законам мироздания?» «Слепая» природа живет по ним, неужели же разумный человек не может этого сделать? Для этого нужно создать разумное общество. Это невозможно, поскольку личные интересы противоречат общественным. Отсюда исходит бессилие сообщества и пассивность восприятия ценностей его гражданами

Осознание свободы всегда упирается в тему социальной несвободы, хотя сообщество, казалось бы, стремится помочь человеку, освободить его от мелочного ради серьезного. Собщество это не единство по интересам, а целостность мысли и дела. Дело выполняет каждый член социумов, а мысли – сама цивилизация. Людей объединяет дело, человечество – мысли. Чувство свободы у человека формирует несвобода. Каждый замкнутый человек нуждается в общении куда больше жизнерадостного человека. Почему? От бессилия общества помочь ему. Так возникает разрыв целостности биосоциального потока, искажение ценностей и пассивность их восприятия со стороны личности.

Человек и мир созданы друг для друга. Более того, они становились из одной сущности. Однако эта связь не может быть односторонней. Методы соотнесения земного всегда упираются в несоотносимость неземного, в том числе сообщества. Это часто приводит к разногласиям между помыслами сообщества и действиями человека. Как правило, это выливается в бессилие их как целостности. Дело еще в том, что во всяком эксперименте не включается ошибка за счет неэкспериментируемого. То есть, объективное в любой момент может повернуть траекторию развития в непредсказуемое русло. Ее не учтешь логическими соотнесениями.

Обман в нашем мире всегда идет против объективного отбора, он корежит мир и не дает ему развиваться в нужном русле. Задача сообщества: начать с себя, общечеловеческие ценности сильнее прочего суррогатного, прагматического, наносного. В этом его сила и слабость: сила по отношению к человеку, слабость по отношению к объективному развитию общечеловеческого начала. Действует аксиома: «Пустой человек сдвигает мир в келью жалкого узника. Но мир оказывается слишком великим для таких действий». В результате страдает от бессилия само сообщество. Страдают личности, вынужденные выражать свою пассивность восприятия ценностей в качестве протеста. Этот факт ловко используют современные глобалисты, еще больше «раздувая пожар» кризисов.

Когда делаешь доброе человеку, ты не задумываешься: любишь ли ты его. Но в его облике ты любишь все человечество, иначе, зачем творить добро? По причине именно демократической. Право собственности существует постольку, поскольку обществу нечего делить. Однако здесь действует объективный закон: «Идейное безвластие хуже безыдейного бессилия». Поэтому, например, талант терпения производит характер человека, но много ли он может сам по себе, без других людей? Другой пример: музыка – глубоко социальное приобретение человечества, когда из простых гармоник вырастает огромный народный дух. Сила сообщества, прежде всего, в том, чтобы развивать общечеловеческие ценности. Причем, доводя их до уровня благоприятного для восприятия личностями. Иначе наступает апатия, пассивность их восприятия как противовес искажениям личностного и социетального глобализмов.

Человечество не может развиваться «не в том направлении». Если же это виртуально-субъективно происходит, то объективно-субъективное равновесие может смещаться настолько – что объективное заставляет корректировать курс существования. Причем, это касается, как общества, так и отдельного человека, вызывая у них ощущение собственного бессилия. В этом отношении даже лицедейство может сыграть большую положительную роль для человечества, если оно заряжено на общечеловеческий лад. В этом немалые потенции ускорения грегарного отбора и противодействия ценностным искажениям глобализма.

Человек не может себя подчинить, что уж говорить о природе, смысл подчинять которую вовсе отсутствует. С природой нужно связываться теснее, тем более что ее «стихийные силы» действуют на человека и на социум одновременно. Обществу нужно бы «подхватывать» эту силу и самому становиться сильнее. Тогда оказывается просто наивно списывать ошибки человека на то, что-де: «так он устроен». Кем устроен? Зачем тогда думать и жить, если кто-то там уже все решил? Значит, человечество перестаралось, вырастила бессильного инфантила при сильном обществе, которые не научился осознавать, где правда жизни, а где плевела трансгуманистов.

Жизненные блага не достаются даром, даже всякая мелочь для Вас заработана трудом кого-то. Воспитание возможно только в виде самообразования, причем, как детей, их родителей, так и общества в целом. Если делать всегда то, что необходимо, то это будет жизнью в раю. В отходе от необходимого становится человек, да и общество в целом. Они становятся более сильными друг по отношению к другу. Но бессильными в отношении к государству и к себе самим. Если человек будет делать только то, что необходимо, а не что ему хочется, этот человек – бог. Однако в таком случае ему будет невозможно существовать. Сообщество будет бессильно в случае осознательного искажения личностного глобализма, хотя бы в случае пассивного восприятия ценностей.

Законы общества часто слабо коррелируют с законами человека по причине их субъективно-объективного развития как целостности. Это вполне естественная картина процесса развития целостности сущего. В этом их сила и бессилие. Общество активно участвует в очеловечивании своих граждан. Но это очеловечивание, в конечном счете, зависит от самого человека. Общество не ждет человека, если он опаздывает. Тогда он становится чужим, пассивным, а само общество – бессильным. Подобное происходит в случае, если религиозная надежда находится в подчинении божеству, а надежда человеческая – в обществе себе подобных. Или в безнадежности того, что тебя «улучшат» трансгуманисты. Так ломаются через колено ценности и установки.

Гуманитарные кризисы, как правило, обусловлены не политикой, они стоят за ней в исторической действительности. Трагедия старого не в том, что оно отживает или не имеет сил к активной деятельности, а в том, что оно в настоящем уже не видит нового. Разве это не очередная социальная причуда? Ведь еще никто не опроверг известный тезис: «Свобода рождается в необходимости, но умирает в… свободе». Однако, необходимое «должное быть» должно призывать