Колдун и кристалл - Стивен Кинг

Но Роланд не повернулся. Лишь ответил тем же Высоким Слогом:

– Он приходил, чтобы украсть наши хитрость и здравомыслие. Стобой ему это удалось.

– Нет. – Катберт перешел на низкое наречие. – Я знаю,какая-то твоя часть в это верит, но это не так. Истина в том, что ты потерялориентировку. Твоя беззаботная любовь привела к тому, что ты лишился чувстваответственности и…

– Ради богов, пошли! – прорычал Ален и буквально вышвырнулего за дверь.

Во дворе Катберт уже ничего не мог с собой поделать – егоярость выплеснулась на Алена. Они стояли друг против друга, залитые солнцем.Ален – несчастный и печальный, Катберт – сжав пальцы в кулаки с такой силой,что они вибрировали.

– Почему ты всегда оправдываешь его? Почему?

– На Спуске он спросил, доверяю ли я ему. Я ответил, что да.Доверяю и теперь.

– Тогда ты дурак.

– А он – стрелок. Если он говорит, что мы должны ждать,значит, мы должны.

– Стрелком он стал благодаря случаю! Урод! Мутант! – Ален отизумления лишился дара речи. – Пойдем со мной, Ален. Пора поставить точку вэтой безумной игре. Мы найдем Джонаса и убьем его. Наш ка-тет порушен. Мысоздадим новый, ты и я.

– Он не порушен. А если порушится, вина будет твоя. И за этоя тебя никогда не прощу.

Теперь пришла пора помолчать Катберту.

– Почему бы тебе не отправиться на прогулку? Прошвырнись поСпуску. С возвращением не торопись. Дай себе время остыть. Слишком многоезависит от нашей дружбы…

– Скажи об этом ему.

– Нет, я говорю тебе. Джонас обозвал мою мать грязнымсловом. Ты думаешь, я не поехал бы с тобой, чтобы отомстить, если б не считал,что Роланд прав? Что именно этого и добивается Джонас? Хочет, чтобы мы забыли облагоразумии и, не думая о последствиях, выскочили из-за Укрепления.

– Все это правильно, но и неверно тоже, – ответил Катберт.Однако кулаки его медленно разжались. – Ты этого не видишь, а у меня нет слов,чтобы объяснить. Если я скажу, что Сюзан отравила колодец нашего ка-тета, тыответишь, что я ревную. Однако я думаю, что отравила, возможно, сама о том неведая. Она отравила его мозг и открыла дверь в ад. Роланд чувствует идущий издвери жар, но думает, что это его чувства к ней… но мы должны это изменить, Эл.Должны найти способ это изменить. Ради него, ради нас и наших отцов.

– Ты полагаешь ее нашим врагом?

– Нет! С врагом-то справиться проще. – Он глубоко вдохнул,выдохнул, второй раз, третий. С каждым выдохом он становился спокойнее, всеболее похожим на самого себя. – Не важно. Сейчас ничего больше я сказать немогу. Твой совет хорош… Проедусь. Вернусь не скоро.

Берт шагнул к лошади, потом повернулся:

– Скажи ему, что он неправ. Скажи ему, что он прав насчетвыжидания, да только причины, из которых он исходит, не те, а потому в целом онне прав. – Катберт помялся. – Скажи ему насчет двери в ад. Скажи, что в этомпроявилось мое шестое чувство. Скажешь ему?

– Да. Держись подальше от Джонаса, Берт.

Катберт уселся в седло.

– Я ничего не обещаю.

– Ты не мужчина. – В голосе Алена слышалась печаль, он чутьне плакал. – Мы все не мужчины.

– В этом тебе лучше бы ошибиться, – ответил Катберт, –потому что нас ждет мужская работа.

Развернул лошадь и ускакал галопом.

Ускакал он далеко, по Прибрежной дороге, поначалу стараясьни о чем не думать. На собственном опыте он убедился, что в голову иной раззабредают интересные мысли, безо всяких усилий с его стороны: лишь бы дверьоставалась открытой. Зачастую полезные мысли.

Но в этот день такого не случилось. Сбитый с толку,несчастный, понятия не имея, что предпринять, на чем остановиться, Бертповернул к Хэмбри. Из конца в конец проехал Главную улицу, голосом или взмахомруки приветствуя тех, кто приветствовал его. Они встретили здесь много хорошихлюдей. Некоторых он считал друзьями, чувствуя, что простой люд Хэмбри принял ихза своих, молодых людей, уехавших так далеко от дома и семьи. И чем ближезнакомился Берт с простыми людьми, тем больше крепло его убеждение в том, чтоони не принимают никакого участия в заговоре Раймера и Джонаса. Не потому лиБлагодетель и выбрал Хэмбри для осуществления своих черных замыслов, чтогорожане, действительно верные Альянсу, как стеной прикрывали грязные игрыканцлера и его людей?

На улице толпился народ. Фермеры бойко распродавали свойтовар, покупатели осаждали лотки, дети смеялись на кукольном представлении«Питч и Джилли» (сейчас Джилли гоняла бедолагу Питча метлой), городприхорашивался ко дню Ярмарки. Однако приближение Ярмарки Катберта нисколько нерадовало. Только потому, что Ярмарку эту он встречал не в Гилеаде? Возможно… носкорее из-за той тяжести, что легла на ум и сердце. Нет, в таком настроениивстречать Ярмарку решительно не хотелось.

Он выехал из города, океан остался далеко позади, солнцесветило в лицо, тень становилась все длиннее. Катберт уже подумывал над тем,чтобы свернуть с Великого Тракта и через Спуск направиться к «Полосе К». Нопрежде чем перешел от мыслей к делу, увидел впереди своего закадычного друга Шими,ведущего за собой мула. Шел Шими, опустив голову с поникшими плечами, внадвинутом на лоб розовом сомбреро, в запылившихся сапогах. Катбертупоказалось, что идет он аж с края земли.

– Шими! – воскликнул Катберт, предвкушая широкую ответнуюулыбку юноши. – Длинных тебе дней и приятных ночей! Как…

Шими поднял голову, и как только из-под кромки сомбреропоявилось его лицо, Катберт замолчал. Потому что на лице юноши читался не страх– ужас. Щеки побледнели, глаза ввалились, губы дрожали.

Будь на то его желание, Шими добрался бы до дома Дельгадодвумя часами раньше, но он плелся со скоростью черепахи, лежащее за пазухойписьмо так и придавливало его к земле. Ужасное, ужасное письмо. Он не мог дажедумать о нем, потому что боги обделили его разумом, но знал, что письмопринесет много горя.

Катберт молнией соскочил с лошади, подбежал к Шими, положилруки ему на плечи.

– Что не так? Расскажи своему верному другу. Он не будетсмеяться, даже не улыбнется.

Услышав добрый голос Артура Хита, увидев его озабоченноелицо, Шими расплакался. Приказание Риа никому ничего не говорить вылетело унего из головы. Глотая слезы, он рассказал обо всем, что пришлось ему пережитьв этот день. Дважды Катберту пришлось просить его не торопиться, чутьуспокоиться, и когда Берт, обняв Шими, увел его в тень дерева, где они иприсели, юношу наконец-то покинул страх. Катберт слушал со всевозрастающейтревогой. Закончив печальное повествование, Шими достал из-за пазухи конверт.