Военная разведка в Российской империи - Михаил Алексеев

18 июля был сформирован передовой отряд под командованием генерала И.В. Гурко (12 тыс. пехоты и кавалерии при 24 орудиях) для продвижения на главном направлении — к Константинополю. Отряд занял древнюю болгарскую столицу Тырново и достиг перевалов, которые оборонялись турецким отрядом Реуф-паши. Основные силы турок (7 тысяч человек) обороняли Шипкинский перевал, через который проходила самая удобная и короткая дорога на Константинополь.

Русский Генеральный штаб еще накануне объявления войны занимался изучением дорог, ведущих через Балканский хребет (Стара-Планину) в Южную Болгарию. Три основных перевала через Балканские горы — Шипкинский, Тревненский и Твардицкий — были под контролем турок, но существовал еще один — Хайн-киойский, который был оставлен ими без внимания. Турки считали его непроходимым и называли Хаин-богаз, то есть Предательский путь. Считалось, что только отчаянный смельчак мог пробраться через этот перевал, но никак не войско, так как преодолевать горные хребты пришлось бы по узким тропкам. 23 апреля 1877 г. полковник Г.И. Бобриков доложил начальнику Полевого штаба генералу А. А. Непокойчицкому о разговоре, состоявшемся с болгарским воеводой Панайотом Хитовым, «которому Балканы были известны до мельчайших подробностей». Последний утверждал, что после Шипкинского перевала на центральном участке Балканского хребта наиболее удобен перевал у Хаин-богаза. Путь через этот перевал, по словам Хитова, был доступен для телег на всем его протяжении. И все эти дороги Хитов готов был показать сам или выделить для этой цели проводников. О проходимости войсками этого перевала говорил еще отторгнутый разведкой топограф Юлиус. Перевал этот был дважды обследован Н.Д. Артамоновым в 1867 г. и 1869 г., который пришел к идентичным выводам.

С целью подтверждения полученных данных на разведку были отправлены казачий урядник князь Церетелев, знавший турецкий язык, и болгарин П. Славенков. Они побывали в Хаин-Киое, где сумели даже поговорить с турецкими солдатами. Турки даже не подозревали о близости противника.

Шипкинская позиция турок атаковалась одновременно сформированным Габровским отрядом и частями Передового отряда И.В. Гурко, преодолевшими Хаинкиойский перевал и вышедшими в тыл туркам с юга.

К Передовому отряду был определен Панайот Хитов. Он лично организовал местное население, привлек даже женщин, чтобы расширить дорогу, по которой должна была пройти полевая артиллерия. Особенно трудно было поднять на перевал 9-фунтовые орудия. Но болгары привели буйволов. К каждому орудию и зарядному ящику были приданы по 20–30 болгар из местного населения, которые помогали провезти орудия по дороге, вьющейся мимо пропастей и скал, поднимать их на подъемах и спускать на крутых спусках. Более легкие орудия несли на руках. Противник был застигнут врасплох и обратился в бегство (Генов Цонко. Указ. соч. С. 31).

Вслед за взятием 7 июля Шипкинского перевала солдаты Гурко перешли через Балканы. В это время турки начали отводить к Константинополю армию Сулейман-паши, которая действовала в Черногории. 10 июля она стала сосредотачиваться у столицы и вскоре выступила в Болгарию.

16-тысячный отряд Гурко столкнулся в Забалканской Болгарии с 50-тысячной турецкой армией и после ряда тяжелых боев 19 июля вынужден был отступить на Шипку.

В этот же день последовал приказ о переброске ряда корпусов и дивизий из России, которые должны были усилить Дунайскую армию к сентябрю — октябрю 1877 г. на 110 тыс. человек и 440 орудий.

Особое беспокойство русское командование проявляло о силах противника в Рущуке, опасаясь их возможного наступления в тыл русской армии. По данным разведки, было установлено, что в конце июля 1877 г. в Рущуке находилось 13 150 турецких солдат, то есть 33 батальона, 6 эскадронов и 11 батарей.

Ссылаясь на сообщения иностранного корреспондента из Рущука, «Одесский вестник» писал, что турецкие власти обнаружили в доме одного болгарина «тайное телеграфное сообщение с городом Журжевом».

Результативным лазутчиком оказался подобранный Н.А. Артамоновым болгарин Трифон Елиев. Об оборонительных сооружениях и укреплениях в окрестностях Рущука — Левант-Табии и Куле-Табии— 18 августа 1878 г. он информировал штаб-офицера над вожатыми. В том числе им были указаны места продовольственных складов турецкой армии и арсеналы боеприпасов (Улунян А.А. Указ. соч. С. 70).

План молниеносной войны в одну кампанию был сорван под Плевной. Последствия этого успеха турок не поддаются переоценке. Если в июле во всей Европе ожидали скорого падения Константинополя и вместе с ним краха Османской империи, то теперь ситуация изменилась. Исход войны теперь зависел от того, насколько быстро русской армии удастся справиться с проблемой Плевны, возникшей в результате неумелого использования русским командованием преимуществ, полученных после переправы через Дунай. Русским войскам была навязана война с крепостью, в которую был превращен город, находившийся в двух переходах от Систово — единственной переправы, связывавшей Дунайскую армию с Россией.

За несколько недель местные жители и солдаты Осман-паши окружили Плевну редутами, которые стали опорными пунктами турецкой обороны. Здесь как никогда сказались преимущества скорострельной и дальнобойной винтовки Пибоди-Мартини, которой была вооружена турецкая пехота, и благоразумно созданный запас патронов, доходивший до 1000 на ствол. Русская пехота, как, впрочем, и пехота всех стран, наступала в сомкнутом строю, издали представлявшим собой удобную цель. А запас патронов, который нес с собой русский солдат, составлял 60 единиц.

Запас патронов к винтовкам Крнка, снимавшимся с вооружения, был достаточно велик, их поставили в Дунайскую армию в количестве, превысевшим 43 млн штук, но поначалу их все же требовали экономить. В результате в 1877 г. в ходе основных столкновений с турками на Балканах было израсходовано только около 5,5 млн патронов к винтовкам Крнка. Русская артиллерия была в изобилии снабжена снарядами, однако существенно уступала турецкой по качеству. В результате при атаках укреплений она оказалась не в состоянии разрушить их или заставить оборонявшуюся пехоту прекратить огонь.

Турецкие оборонительные позиции, как правило, были щедро снабжены боеприпасами. Военные неудачи мгновенно изменили международную обстановку. Как позже отмечал полковник Г.И. Бобриков, находившийся в это время в Сербии: «Сломать сопротивление Турции несколькими корпусами или большею частью всех сил государства, — две вещи, влекущие за собой не только совершенно разные, но даже совершенно противоположные политические последствия. В первом случае получается высокое представление о могуществе, ставящее победителя на пьедестал обаятельного нравственного влияния и способное внушить противникам серьезную острастку. Во втором случае, наоборот, наступает минута разочарования для союз-ников, ободряются враждебные силы» (Бобриков Г.И. В Сербии. Указ. соч. С. 10).

Действительно, Балканские государства, буквально рвавшиеся в бой в июне 1877 г., больше не стремились встать в строй русских солдат, гораздо более требовательными стали Лондон и Вена. Русское командование обратилось к Белграду с просьбой вступить в войну и оттянуть на себя часть сил. В счет обещанной субсидии в 1 млн рублей на военные нужды Сербии было передано 500 тыс. рублей. Однако князь Милан не торопился.