Цивилизации - Фелипе Фернандес-Арместо

Их корабли не были ни узкими стремительными кораблями-драконами, ни «украшенными золотом, великолепными хищниками с мачтой», как писали поэты севера; это были широкие глубокие суда того типа, что раскопали археологи в Скульделеве в 1962 году. Их кили и ребра делались из дуба, а доски наружного корпуса — из сосны; доски искусно скреплялись деревянными втулками из липы. Были и железные заклепки, возможно, изготовленные молчаливыми бородатыми кузнецами, которые действовали мехами, молотами и клещами, как изображено на рельефе XII века из Хайлстеда. Щели между досками конопатились шерстью животных, смоченной сосновой смолой. На центральной мачте поднимали квадратный полотняный парус (им пользовались только при попутном ветре); свернутый, этот парус крепился к большой Т-образной стойке; вероятно, были и паруса поменьше для маневрирования. В передней и задней частях корпуса несколько отверстий для весел; ими пользовались при подходе к берегу. Корабль не имел руля и управлялся шестом, который спускали с правого борта ближе к корме. Закрытой верхней палубы не было, поэтому приходилось почти непрерывно вычерпывать деревянными ведрами воду. Припасы: соленое мясо, кислое молоко и пиво — помещались в открытом трюме посредине корабля или в бочках, и сохранить их в сухости было невозможно. На борту нельзя было готовить пищу, но в откопанных кораблях находят и большие котлы; эти котлы использовались на берегу — намек на лишения, которые приходилось терпеть морякам. А ответ на «твой вопрос, что ищут люди в Гренландии и зачем проходят через такие большие опасности», согласно норвежской книге 1240 года, кроется «в тройственной природе человека. Один мотив — слава, другой — любопытство и третий — алчность»[818].

Образ викингов многим обязан рассказам их жертв и ученым, которые искали в истории ранней Скандинавии кровавые сюжеты, а возможно, по некоторым версиям XIX и XX веков, стремлению нацистов и норвежских националистов оправдать варварскую жестокость. Как и все завоеватели, викинги казались своим противникам скорее разрушителями, чем созидателями; однако они способны были создавать тонкие ткани для элегантных нарядов, как на вышивке, фрагменты которой хранятся в Корабельном музее в Осло: здесь изображена процессия всадников на свирепых норвежских конях, которых мгновенно узнает всякий знакомый с этой породой. Северяне делали усаженные позолоченными гвоздями роскошные экипажи — их можно увидеть на некоторых современных выставках. Из кости кита и моржа они делали потрясающие произведения искусства, непревзойденные в Европе их дней. Они были героями цивилизации и построили в Исландии и Гренландии поселения, почти совершенно не имея под рукой древесины (см. выше, с. 79–82).

Атлантический предел

Большая часть Скандинавии относится к атлантическому району Западной Европы, который, на мой взгляд, образует единую цивилизацию. На первый взгляд, подобное решение кажется неразумным. Эта область раскинулась от Арктики до Средиземного моря, охватывая территории с контрастным климатом, разными экозонами, питанием, религиями, фольклором, музыкальными традициями, историческими воспоминаниями, способами напиваться допьяна. За последние четыре тысячи лет языки европейских народов, к тому же с разными историческими корнями, стали совершенно непонятны друг другу. У норвежцев есть натурализованное национальное блюдо, которое называется бакалау; прототип у него испанский или португальский, и для его приготовления необходимо оливковое масло. Но подобных следов общего опыта чрезвычайно мало. Когда следуешь по побережью с севера на юг, все, кажется, меняется, за исключением присутствия моря.

Именно море отвело европейским народам атлантического предела единственную в своем роде и ужасную роль в мировой истории. Буквально все морские мировые империи современного исторического периода основаны в этом краю. Этому существует по меньшей мере три возможных объяснения. Италия на короткое время (между 1880 и 1930-ми гг.) создала скромную империю, куда входили Ливия, Додеканезские острова и Африканский Рог. Во все эти колонии можно добраться через Средиземное море и Суэцкий канал, не выходя в Атлантический океан. Россия создала своего рода тихоокеанскую империю — из Алеутских островов (см. выше, с. 420) и ряда участков на западном побережье Америки, пока в 1867 году не продала Аляску США. Неудивительно, что мечта русских о создании Антарктической империи на Тихом океане так и не осуществилась. Наконец, в середине XVII века балтийское герцогство Курляндское на короткий период стало мировой державой, когда энергичный герцог Яков купил Тобаго и основал в западной Африке фактории по торговле рабами, чтобы эксплуатировать быстро развивающийся рынок сахара. Этот грандиозный замысел не пережил шведского вторжения в Курляндию в 1658 году и последующей смерти герцога[819]. Шведы тоже не составляют исключения из правила, которое связывает морской империализм с расположением на берегу Атлантического океана: Гетеборг, порт на Северном море, ответвлении Атлантического океана, делает Швецию атлантической державой, и на протяжении периода собственной колониальной экспансии за океан Швеция контролировала доступ к норвежским портам и к Бергену.

Не только морские колониальные империи буквально все основаны атлантическими государствами — нет ни одного атлантического государства, которое бы не делало этого.

Единственные возможные исключения — Норвегия, Ирландия и Исландия; но эти государства добились суверенитета только к XX веку и потому пропустили эпоху великих океанских предприятий. Исландия представляет собой аномалию почти во всех отношениях. Ирландцы, хотя сами и не имели империи, стали участниками и жертвами британского империализма. Когда в 1996 году я приехал в Норвегию, чтобы выступить на конгрессе социалистов, я с примечательным Schadenfreude[820] и удивлением обнаружил, что норвежцев терзает чувство вины из-за участия их предков в работорговле, которой занимались Дания и Швеция. Стоит припомнить также, какой огромный вклад внесли вездесущие норвежские моряки в европейские кругосветные плавания XIX века и какую непропорционально большую роль ирландцы и норвежцы сыграли в величайшем колониальном феномене эры (хотя его не часто так классифицируют) — в расширении Соединенных Штатов на территорию всей Америки, главным образом за счет Мексики, Канады и индейских племен[821]. Что касается остального, то все европейские государства Атлантического побережья в ходе современной истории вышли в океан с целью создания собственных империй. Это касается и относительно небольших и периферийных государств вроде Португалии и Нидерландов и даже Шотландии (в тот короткий период, когда она еще оставалась независимым государством); это касается и Испании, Германии и Швеции, чье атлантическое побережье относительно невелико — они, подобно Янусу, смотрят не только в море, но и на сушу: у них обширные сухопутные территории и множество интересов в иных сферах.