Светлания - Ждан Святозаров

— Я отвечу на часть твоего вопроса, а на вторую часть ты догадаешься сам. Да были более высшие волхвы и правители, которые предали свой народ, посчитав его слишком опасным для своей власти, они просто отупились от того, что у них не было проверки со стороны материнского государства Светлании. А чтобы скрыть свою непригодность и никчемность, они приняли решение заменить умных подчиненных на тупых, и они извели свой народ, заселив нашу землю твоими собратьями. Выбор оркентов был просто случайным, могли выбрать и другой никчемный народ.

— А, что касается меня лично, почему я не обращал особого внимания на мелких хулиганов, но в тоже время сохранил себе жизнь до старости, хотя на меня было много покушений … Ты догадаешься сам или через короткое или через более долгое время.

— Но хотя бы намекните мне в какую мне сторону думать, я боюсь, что не догадаюсь, и почему вы вообще думаете, что я тот который откроет эту тайну …

— Вот тебе наводка я не хочу ужасной гибели для вашего рода и народа и я до последнего верю, что можно все исправить, но для этого ты должен пройти испытание … Руби мою голову с плеч, — крикнул Святовит, так громко и приказательно, что Дарсик Жарехан не обдумав просто подчинился приказу.

Он одним движением снес голову с плеч волхва и она упала на пол, вместе с телом. Зрелище было очень удручающим. Безжизненное тело учителя лежало, около ног своего ученика и тот не понимал, зачем учитель так поступил с ним. Он просто приказал ему убить себя для чего — то другого, пока было не понятно …

— Все учитель я прошел последнее испытание соеденяйте свое тело и обучайте меня, произнес оркент чуть не плача, после того как одним ударом снес голову волхва Святовита на пол.

Был обманут не только Дарсик Жарехан, но и волхв Святовит также.

Дарсик Жарехан еще неделю ждал пока воскреснет его учитель, пока оканчательно не понял, что он не прошел испытания и остался тем кем был. Он похоронил волхва в этой же комнате.

Знания он не какие не получил, потому что каким только способом он не пытался оживить знания в камнях, камни оставались камнями. Видно, был другой способ воздействия на них и он как ключ выдавался только избранным.

Затем Дарсик Жарехан ничего не оставалось делать как только превратить светланский храм в учереждение своей оркентской религии и продвигаться дальше в познаниях.

Первое время его подозревали в том, что он хочет внести какие-то основы светланской веры в оркентскую религию. Именно по этому Дарсик Жарехан, чтобы доказать, что он свой, стал очень жестким жрецом, который не имел пощады ни к женщинам ни к детям, за малейшие подозрение в отклонении от уставов оркентской религии он приносил невинных людей в жертвы.

Волхв Святовит умирал в своем теле, с мыслью о том, что своей смертью он принесет освобождение этой планете от нечестивцев, которые вообще не имеют ничего человеческого, кроме отдаленно напоминающее человеческое обличие. Он думал, что как только его голова упадет с плеч, то в Светлании только этого и ждут и будут думать каким способом отомстить за последнего волхва и за все остальное население Паленого Стана.

Но волхв не знал, что ради него не будут предпринимать ответных мер возмездия. Потому, что он своей жизнью труса и приспособленца тянул до последнего свою идею об особом народе паленостанцы. Его смерть была не героической, а расчетливой. И еще не известно что бы было, если бы оркент был умнее и сделал бы красивый жест, отказавшись убить его и отказавшись от славной судьбы.

Дальше бы волхв обучил его всем знаниям и тогда было бы намного хуже чем сейчас. Паленостанцы бы были самыми опасными врагами во вселенной для государства Светлания. Вплоть до того, что технологии позволили бы Паленому Стану создавать людей внешне похожих на светланцев и отправлять их в Светланию. Их потомки могли бы начать разрушать государство изнутри.

В итоге душа волхва Святовита оказалась в честилище на многие миллионы лет, а затем опустилась бы в своем новом рождении на уровень низших аранцев.

Дарсик Жарехан стал тем самым страшным жрецом, от которого там радостно убежали два молодых парня оркента, получив в подарок жертвенного барана. Теперь жреу не нужен был этот баран. На базарной площади ему нашли жертву его мечты.

Жрец сразу понял, что не зря именно к нему забежали эти парни и сообщили ему о том, что там на площади пойман светланец, назвавшийся Светлобог. Он кинулся быстрее первым из жрецов взять его к себе и самостоятельно судить по законам оркентской религиозной книги. У него в голове затаилась интересная мысль, а вдруг это и есть возрожденный волхв Святовит, которого он очень любил и жалел о своем поступке, оборвавшем волхву жизнь.

На площади, перед храмом уже давно ждали жреца, да же можно сказать, с нетерпением. Горячие головы с большой радостью бы забили голыми руками светланца и обвиненного и уже избитого как бы предателя. Но гнев и жестокость оркентских жрецов пугала горячие головы из толпы и останавливала их.

А когда увидели, что пришел ни кто иной, а сам верховный жрец ближайшего оркентского храма Дарсик Жарехан, то все сразу поняли, что в его руках не будет пощады никому. Толпа начала собираться вокруг в геометрической прогрессии. Зрелище обязательно будет в этом не оставалось сомнений. Дарсика Жарехана знали как особо рьяного хранителя традиций, нового государства Паленостан.

— Разойдитесь, глупые люди, как вы посмели вершить суд без меня вашего жреца, — гневно закричал Дарсик на тех кто его не видел и не пропускал его к центру события.

Жрец не только уверено закричал на толпу здоровых оркентов, которые были намного сильнее его физически, но он еще и не жалея силы успел много раз ударить своим костяным посохом по всем частям тела, которые ему попадались по пути.

Толпа расступилась не только в почтении, но и со страхом.

Жрец подошел к лежащему светланцу присел около него и посмотрел ему в лицо. Хотя лицо его было все в садинах, он надеялся рассмотреть в лице назвавшегося Святобогом, знакомые черты волхва Святовита.

— Кто это сделал, кто избил этого немощного святого, — заорал так бешено жрец, что в толпе все до последнего почувствовали, что именно сейчас может настать их последний час.

— Это не святой, уважаемый жрец, это всего лишь последний