Снимая маску. Автобиография короля мюзиклов Эндрю Ллойд Уэббера  - Эндрю Ллойд Уэббер

К тому моменту мое состояние было близко к состоянию желе, которое вот-вот засунут в духовку. Технические репетиции означали, что я лишился генерального музыкального прогона в театре. Что еще хуже, все внимание было сосредоточено на моей жене. На актрисе, играющей Кристину, держится все шоу. Призрак присутствует на сцене всего лишь семнадцать минут! Весь Лондон с нетерпением ждал, когда Сара поскользнется на банановой кожуре. Ее по-прежнему считали стервой, которая разрушила счастливый брак. Так что пришло время для новой миссис Ллойд Уэббер понести заслуженное наказание.

Пышное, но тесное фойе театра Ее Величества наполнялось зрителями, пребывавшими в приподнятом настроении. Несколько гомиков пародировали Майкла в роли Фрэнка Спенсера и говорили: «Буууу, бойтесь все, я Призрак!» Они совершенно точно не были настроены наслаждаться романтической историей. Меня мутило. Я стоял рядом с Кэмероном за пультом звукорежиссера. Зрители шумели все громче и громче. Когда погас свет, по залу прокатился смешок. Затем раздался звук аукционного молотка и прогремело: «Продано!»

Зрители притихли. Они совсем не ожидали, что представление начнется именно так. Звуки синтезатора перед словами Рауля «A collector’s piece indeed» бросили аудиторию в дрожь, совсем как на Фестивале. Когда зажглась люстра, и прозвучали аккорды Призрака, зрители стали похожи на детей, которые видят первый в своей жизни фокус. Люстра поднялась, оперный театр преобразился без накладок. Все шло слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Сара прекрасно спела «Think of Me». Ее голос лился, как горный холодный кристально чистый ручей, и она сама казалась хрупкой, как фарфор. Наша Мэг была немного вне поля зрения во время сцены в гримерке, но невинная красота Джанет Девениш производила впечатление, и, когда Кристина спела о своем «странном ангеле», все действительно прочувствовали связь между этими женскими персонажами.

Во время сцены с Раулем, другом детства Кристины и будущим возлюбленным, зрители, ожидавшие увидеть комедию, поняли, что они явно ошиблись дверью. Партия «Little Lotte let her mind wander» поется на одной музыкальной ноте, от которой оркестр плавно переходит к музыке, которую мы обычно ассоциируем с Призраком. Очень важно, чтобы исполнители пели идеально чисто, и Сара со Стивом Бартоном прекрасно справились с задачей. Зрители подпрыгнули на своих местах, когда голос Майкла Кроуфорда прогремел на весь зал с песней «The Mirror». Куда пропал знакомый всем Фрэнк Спенсер?

Вскоре зрители узнали, куда. Момент, когда Призрак впервые появился на сцене из рамы большого зеркала, исполняя «I am your angel of music», продемонстрировал миру совершенно другого Майкла Кроу-форда. Перед залом стоял не тощий несуразный Фрэнк Спенсер, а красивый, сексуальный, стройный мужчина средних лет, подчинявший своей воле и Сару, и все действие. Когда Майкл спел «Sing once again with me our strange duet», зрители увидели самую грандиозную смену амплуа, которая когда-либо происходила в истории театра.

БЕСКОНЕЧНЫЕ РЕПЕТИЦИИ и технические прогоны окупились сполна. Все накладки с декорациями чудесным образом исчезли. Таким же волшебством было и то, что оркестр и исполнители работали, как одно целое. Майк Рид прекрасно чувствовал музыку. Я всегда могу определить, понимает ли дирижер моего «Призрака», по темпу, в котором он исполняет первую часть в логове, когда Призрак сидит за органом и поет «I have brought you to the seat of sweet music’s throne». Это продолжение «Little Lotte», которое устанавливает контроль Призрака над Кристиной. Эту часть в партитурах я пометил как «maestoso», то есть «величественно».

Некоторые дирижеры проносятся мимо этой части, что полностью сводит на нет ее роль подводки к кульминационному моменту, дуэту «The Phantom of the Opera». Однажды я спросил одного из бродвейских дирижеров, почему он так быстро играет эту часть, в ответ я узнал, что актер, играющий Призрака, слишком высокий, и ему неудобно долго сидеть за органом. Но в ту ночь не было никакой спешки. Оркестр превосходно сыграл «The Music of the Night» с изменением тональности на ре-бемоль. Такое сексуальное напряжение, страсть, тоску никто никогда раньше не слышал в моих мюзиклах. Майкл, казалось, делал из Сары все, что хотел. Никогда я еще не видел, чтобы она танцевала так потрясающе. Майкл взял верхние ноты «Let your soul take you where you want to be» с истинным оперным мастерством. При этом он ни разу не позволил себе отклониться от роли. Аплодисменты могли бы сорвать представление, если бы не наши с Халом наставления Майку Риду, что он ни в коем случае не должен останавливаться.

Снова повторю, что у нас не было никаких технических сбоев! Майк развивал сцену владельцев театра, и зрители ловили каждое слово. Ее главным посылом было показать, что Карлотта, оперная дива, действительно хорошо поет. Конечно, она представляет старую оперную школу, но она не комический персонаж. Просто Призрак смотрит на музыку иначе и считает, что Карлотта является огромным препятствием на пути к славе Кристины. Карлотта в исполнении Розмари Эш была стопроцентным попаданием, и зрители с удовольствием слушали ее песню «Prima Donna».

Помню, как вцепился в Кэмерона во время аплодисментов. Отчасти из-за облегчения, что самая сложная вокальная композиция, которую я написал, казалось, была исполнена успешно, отчасти из-за того, что происходила грандиозная смена декораций для выдуманной оперы Моцарта «Il Muto», которая включала в себя появление огромной кровати и многослойных занавесов. И вновь – никаких накладок. Рабочие сцены работали великолепно. «Il Muto» – это та сцена, когда у Карлотты пропадает голос, и она начинает квакать, как лягушка, а Прирак злорадствует: «she’s singing to bring down the chandelier»[93].

Нервный смешок, который прошелся по оркестру, когда люстра угрожающе закачалась над музыкантами, был слишком уж заметным. Большая смена декораций, избавленная от участия голубей, тоже прошла безупречно. Исполнение «All I Ask of You», знакомой многим по синглу Клиффа и Сары, точно остановило бы шоу, если бы не музыка, которая намеренно прервала аплодисменты, перейдя к словам Кристины «I must go, they’ll wonder where I am»[94], спетым на мотив «Masquerade». Все указывало на то, что Призрак неустанно следит за влюбленными.

Зрители ахнули, когда Майкл появился на крыше импровизированного оперного театра, которая начала опускаться и остановилась на полпути между люстрой и сценой. Боль, с которой Майкл пел «I gave you my music, made your voice take wing» была практически невыносимой. «Эдипов крик», как Хал назвал отчаянный возглас Призрака перед угрозой «You will curse the day you did not do all that the Phantom asked of you»[95], полностью выразил страдания Призрака и продемонстрировал, что он обрушил люстру не только в приступе ярости. Даже если движение люстры в сторону сцены было тогда более величественным и медленным, чем сейчас, оно все равно добилось нужного эффекта той ночью.