Выше звезд и другие истории - Урсула К. Ле Гуин

«Здравствуй, Айрин, дорогая моя», – сказала миссис Хэнсон, улыбнулась робкой счастливой улыбкой, и они легонько прижались друг к другу.

У Мэри Хэнсон в тридцать девять лет было три выкидыша и шестеро детей. Старшие – Майкл и Айрин – от первого мужа, Ника Панниса, которого сгубила лейкемия через три месяца после рождения Майкла. Тетка покойного Ника приютила молодую вдову с малышами. Тетке принадлежала эта ферма, а еще она имела свою долю в лесопитомнике напротив, где и работала. Выйдя на пенсию, она на свои сбережения купила домик во Флориде и переехала туда, оставив ферму и пол-акра земли Мэри. Вскоре после этого в доме появился Виктор Хэнсон, который женился на Мэри и стал причиной Уэйна, потом Далтона, потом Дэвида, потом Триз и всех последовавших за этим выкидышей. У Виктора по многим вопросам имелись собственные теории, которые он очень любил излагать прилюдно, в том числе и по вопросам пола: «Мужику, если семя вовремя не скинуть, плодотворящие клетки идут, понимаешь, назад и напрочь забивают проход – вот-те пожалуйста, воспаление этой, пристательной железы. От семени надо регулярно избавляться, чтобы оно не превращалось в яд, как и все прочее, что вовремя из организма не сбросишь. Это вроде как кишечник опорожнять или сморкаться – а то если нос вовремя не прочистишь, так и гайморит схватить недолго». Виктор был крупным, хорошо сложенным, привлекательным мужчиной, постоянно занятым собственной внешностью и отправлениями своего драгоценного тела; это было центром его мироздания, вокруг которого слабыми бестелесными тенями кружились все остальные; такой эгоцентризм мог быть свойствен спортсмену или, наоборот, жалкому инвалиду, но Виктор не был ни тем ни другим, он отличался завидным здоровьем и поразительной ленью. Раньше он работал в компании по производству алюминиевого сайдинга, но вскоре работы лишился. С тех пор он то помогал какому-то своему другу продавать подержанные автомобили, то куда-то исчезал с приятелями, которых звали Дон и Фред или Дуайт и Рой и которые занимались починкой телевизоров или заменой автозвапчастей; в таких случаях Виктор даже приносил домой кое-какие деньги – всегда наличными. Иногда в старом гараже, который Виктор держал на замке, вдруг появлялась груда велосипедов. Мальчишкам страсть как хотелось до них добраться – новеньких, с десятью скоростями, – но Виктор однажды так врезал Далтону, посмевшему лишь заикнуться о велосипедах, что тот пролетел через всю комнату. Виктор сообщил, что хранит велосипеды, делая этим одолжение своему другу Дуайту.

Майклу было четырнадцать, когда он обнаружил, что отчим начал приторговывать наркотиками и держит свои запасы – в основном спид – у Мэри в комоде. Майкл и Айрин сперва думали, не передать ли Виктора в руки полиции, но в конце концов просто спустили наркотики в унитаз, так никому ничего и не сказав. Как они могли разговаривать о таком деле с полицейскими, если даже с матерью поговорить об этом было нельзя? Не стоило и гадать, знала ли она об этом; слово «знать» вообще в данной ситуации как-то не годилось. С уверенностью можно было сказать про нее лишь одно: она – верная жена, Виктор – ее муж, то, что он делает, всегда для нее хорошо.

То, что делал ее старший сын Майкл, тоже всегда было хорошо. Но самого Майкла это не удовлетворяло. Он даже считал, что это безнравственно. Вот если бы мать осталась верна мертвому отцу Майкла, тогда другой разговор, но она снова вышла замуж… В семнадцать лет Майкл ушел из дому и устроился в строительную фирму на противоположном конце города. С тех пор прошло два года, и Айрин видела его только дважды.

В детстве Айрин с Майклом – между ними было меньше двух лет разницы – очень дружили и делились друг с другом всем. Когда Майклу было около одиннадцати, он начал постепенно отдаляться от сестры, что она восприняла как нечто естественное или неизбежное, поэтому, несмотря на чувство утраты, особого горя ей это не причинило. Но когда Майкл еще подрос, то стал совсем избегать ее. Он проводил время с бандой юнцов, переняв их презрительные выходки и словечки по отношению к женскому полу вообще и нисколько не щадя собственную сестру. Это она расценила уже как настоящее предательство, которое к тому же совпало с тем периодом, когда отчим стал не на шутку к ней приставать, лапать ее по дороге наверх, в ванную, прижиматься к ней, когда они встречались на кухне; заходил к ней в комнату без стука и все время норовил залезть под юбку. Однажды он поймал ее за гаражом, и она все пыталась отшутиться, не в силах поверить, что он это всерьез, пока Виктор не упал на нее всей тушей и не накрыл ее сверху, как матрас. Он тяжело дышал и был похож на страшного зверя, и лишь по чистой случайности ей повезло, она удрала и отделалась вывихом кисти. После этого Айрин старалась никогда не оставаться с ним в доме наедине и никогда не ходила на задний двор. Постоянное напряжение изматывало. Ей хотелось рассказать обо всем Майклу, получить от брата хоть какую-то поддержку, хоть самую маленькую. Но теперь она не могла сказать ему такое. Он станет ее оскорблять, обвинит в том, что сама позволила это Виктору, сама соблазняла и дразнила его. Он уже презирал ее за то, что она женщина, а значит – объект вожделения, а значит – нечиста.

Пока Майкл жил дома, он бы, конечно, защитил ее, если бы она действительно закричала, позвала на помощь. Но если бы Айрин закричала, то услышала бы и мать, а она не хотела, чтобы мать знала. Сама жизнь Мэри покоилась на беспредельной верности мужу, на заботе о семье – из этого, собственно, она и складывалась, ее жизнь. Разрушить это означало погубить ее. Если бы пришлось выбирать, если бы заставили обстоятельства, Мэри, возможно, и встала бы на сторону дочери, пошла бы против собственного мужа, зато потом Виктор вволю натешился бы, наказывая ее за предательство. Итак, после ухода Майкла у Айрин не осталось другого выхода, как тоже уйти из дома. Но она не могла просто так убраться и поминай как звали – вроде Майкла: привет, чудесно провели время. Ее матери было просто необходимо иметь рядом человека, на которого она могла бы положиться. За последние пять лет у нее из четырех беременностей три окончились выкидышем. Сейчас она принимала пилюли, но без ведома Виктора, который считал, что противозачаточные средства «задерживают плодотворящие клетки в железах», и был категорически против пилюль.